Князь мира

- Ну, если еще не раздумал, - растягивала Рысачиха слова, скоса поглядывая на девку, - так я тебе подыскала невесту!

Хомка опять ботнул в порог, Мария Савишна сложила на животике ручки, терпеливо ожидая, что будет дальше, Аленка же, словно разбуженная последними словами барыни, вскочила на ноги, взметнулась руками и снова бросилась перед барыней на колени.

- Не пойду… барыня милая, не невольте… все равно не пойду! -сказала девка с такой не идущей к ее заплаканному лицу твердостью, которой Рысачиха, видимо, совсем не ожидала.

- Да ты что… что ты… спятила?..

- Не пойду… лучше живой в землю заройте!

- Кто же тебя будет спрашивать, дура? - сломала бровь Рысачиха. - Да как ты смеешь еще говорить?!

- Теперь мне… не страшно! - твердо отчеканила девка.

- Молчать! - вскричала барыня и пнула Аленку ногой, Аленка качнулась чуть от удара и вытянула руки, не вставая с коленок.

- Посмотрим… поглядим… откуда пойдет дым, как говорит Мироныч! Ты слышишь, ворона? Ты чего же это глядела? А? - обернулась Рысачиха к ключнице.

- Вижу… вижу, калинка-малинка! - сначала как бы обрадовалась ключница Аленкиной беде.

- Чего ты глядела?..

- Говорила же тебе, калинка-малинка… преупреждала!..

Рысачиха затопала на ключницу и сжала кулаки:

- Молчи!.. Молчи!.. Как ты смеешь? Хомка, выпороть ворону!

- Прости, калинка-малинка садо-овая! - завопила ключница, тоже опускаясь, словно подшибленная, на половик. - Не доглядела! Не доглядела!

Марья Савишна хорошо знала, что всякие оправдания в такую минуту могут повредить только делу.

- Прощать тебя я устала! Хомка, отдаю в жены тебе трепалку Аленку. Я тебя позвала… вроде как на смотрины… хотя… не смей, не смей подымать хари, после лучше увидишь! А теперь другое дело: завтра приехать князь обещался, будет часам к десяти! Смотри у меня, чтобы собаки были все в порядке! С вечера накормить, а завтра чтобы ни крошки! Иди! Завтра получишь Аленку!

Аленушка ударилась о пол и словно застыла. Марья Савишна сложила на груди руки крест-накрест, словно во время молитвы, и глядела на барыню вороньими моргливыми глазками, а Хомка, не вставая на ноги и не подымая лица, повернулся на месте и пополз в коридор на четвереньках…

- Хомка! - бросилась барыня к двери. - Захвати с собой эту ворону и дай ей ради первого раза… - барыня вроде как задумалась и поглядела на ключницу, - всыпь ей… три палки! Пшла, пшла, тебе говорю!

- Слушаю, барыня! - зашлепали из коридорной тьмы Хомкины губы, а Рысачиха схватила ключницу за руку, вытолкнула ее и с поспешностью захлопнула дверь.

- Ну, невеста, - сказала барыня девке, - вставай… с женихом належишься… собери мне постель…

- Слушаю, барыня, - покорно поднялась Аленка, не скрывая уже выпертого наперед живота.

- Уходилась я с вами! Эх ты, а еще князь предлагал поменять тебя на борзую!

Аленушка поклонилась, не глядя на барыню, и проскользнула в портьеры как тень.

СТРАШНЫЙ СОН

Плохо спала в эту ночь Рысачиха.

В первый раз в сердце строгой барыни шевельнулось что-то похожее на жалость к бедной Аленке, к которой как-никак Рысачиха привыкла, да и кем ее заменить?

У Рысачихи четыреста душ, а что с того толку?

Одних баб десять хороводов, а урод на уроде и такие грязнухи, варачки, что к себе на шаг не подпустишь!

Кого тут к постели приладить, когда даже с дворовых девок валятся вши, только за косу дерни?!

Ходит у Савишны в помощницах кривая Палашка, девка как будто бы ничего, если не считать, что кривая, но никак не отучат: после первой порки по ночам со страху прудится!

Пожалуй, тоже Савишну обидела зря?!

Надо ей бумазеи подарить, не зря же Савишна намекала на князя… ну, что же: побаловался немного!.. А Мироныч говорит, что за Аленкой что-то приглядывает очень Буркан, как бы не стал свататься, как этот страшилище Хомка, а тут эна что вышло! Нет, нет, Аленку надо выдавать с разумом: а то еще греха наживешь! Не спишь да выспишь, дом подожгет… высадит двери плечом (что кузнецу сторожа?) и барыню стукнет!

Ведь даст же бог одному человеку такую силищу!

Буркан, говорил староста, на колеса без клещей обода нагоняет, в ковку, если лошадь задом кидает, держит за ногу одною рукой, меняя подковы, и будто бы даже ударом пятипудового молота из каленого куска железа выбивает сразу сковороду!

Нет, с таким выродком надо иметь осторожку!

Лучше обоих женишков этих просто-напросто как-нибудь обойти, потому что и Хомка ведь нужен, хотя отец Ермолай не нахвалится Бурканом, такой, говорит, смирный мужик, пальцем никого не тронет, словом не заденет и в церковь ходит каждое воскресенье! Но кто его знает, когда если любовь? Что на свете злее любви? Что-что, а это барыня на себе испытала!

Нет, лучше, пожалуй, и в самом деле Аленку поменять на борзую!

Ах, какая собака, у Рысачихи ни одной такой не найдется! И что князь так уперся в Аленку, когда барыня ему три целых семьи отдавала?!