Князь Рус

– Кого собирать? Ворчуна? Или, может, Славуту?

– И без Ворчуна есть кого. Ратмира, Горобоя, Колоту, Инежа… Почему с братом не советуешься?

– С Русом? Он совсем мальчишка!

– Но он многое примечает и хорошо соображает.

Словен решил высказать свою боль:

– Тимар, я о другом думаю. Род – это несколько поколений. Это старики, люди средних лет, молодежь и дети. Старики – мудрость предков, средние – опыт живущих ныне, а у нас их почти нет, в обозе много молодежи. Без стариков ими трудно управлять, кто передаст им знания, научит жить?

– И ты об этом задумался?

– А кто еще?

– Рус давно уже задавал мне эти вопросы. Вы правы: хорошо, что в обозе много молодых, так легче идти, но плохо, что их некому учить… Исправить ничего нельзя, потому придется учить нам с тобой. И новому Роду нужен новый волхв.

– А… ты?

– Я уже стар, Словен, а чтобы стать волхвом, одного лета недостаточно.

– Кого? – просто поинтересовался князь, хорошо понимая, что старик уже все продумал.

– Хочу твоего сына Волхова. Он мальчишка способный, знает уже многое, если захочет, из него выйдет сильный волхв. Слово отца…

Конечно, самому бы князю волховать, но Словена никогда к этому не тянуло, а сын – это хорошо, потому согласно кивнул.

Немного поговорили о Волхове, потом князь все же поинтересовался:

– Почему Рус спрашивал тебя?

– Он тоже князь и заботится о Роде.

– Князь… – рассмеялся Словен. Нет, о Роде придется многие годы заботиться только ему.

– Ты почему Полисть обижаешь невниманием?

– Это она тебе пожаловалась? – У Словена заходили желваки.

– Ты плохо знаешь свою жену, Словен. Она никогда не станет жаловаться. И без жалоб вижу.

Не зная, что ответить, князь поморщился:

– Это с чего?

– У счастливой женщины глаза блестят, и она их блеск прячет, чтоб не сглазили. А у несчастной не блестят, но тоже прячет, чтобы не заметили.

– Так какая разница?

– Я заметил.

– Тебе показалось.

– Словен, Полисть хорошая женщина, если она тебе не нужна, отпусти к Русу.

– К кому?! – вытаращил глаза князь.

– Брату отдай.

– Зачем она ему?

– Рус давно на Полисть заглядывается, неужто не видишь?

– Он сам подсказал мне на ней жениться…

– Чтобы девушку от смерти спасти. Он не мог жениться без позволения князя как старшего брата, а ты мог, ведь ты был вдовцом.

Словену стало досадно. Полисть ему нравилась, хотел взять за себя, но не хотелось враждовать из-за жены с Хазаром. Но чтоб девушка и Русу нравилась, такого не замечал. Была еще одна причина досады – ревность к брату. Строптиво проворчал:

– Но и Полисть ко мне тянуло, сама говорила.

– Вот и не упускай этого. Не порть жизнь Полисти и себе, другой такой тебе не найти.

Тимар уже пожалел, что сказал Словену о Русе, теперь князь будет маяться ревностью. Но если сделанное можно переделать, то сказанного не воротишь, как ни жалей. Оставалось надеяться на разумность Словена.

– Князь, ты хоть со мной почаще советуйся, подскажу. Не бери все на себя, слишком тяжкая ноша. И не требуй от людей невозможного.

Трудно сказать, что из услышанного понял Словен, наверное, все, но запомнил больше слова о брате и своей жене. Вот это беспокоило Тимара. Позвал к себе Илмеру.

О чем так долго беседовали волхв и сестра князей, не знал никто, но, видно, были причины.

Когда куда-то отходил мальчишка, все взрослые, заметившие это, с тревогой следили за ним глазами, все же вокруг чужие земли. Если взрослый человек – глядели спокойней. А когда на берег реки удалился Тимар, никто и внимания не обратил. Волхву людская толпа помеха, ему одиночество нужно, чтобы с богами говорить. Он да Илмера уходили и появлялись вдруг и жили словно своей жизнью. Она не была отдельной от обоза, но оба никого в нее не пускали. Даже Волхова, который теперь вечно крутился подле Тимара.

Волхв действительно удалился от людей, чтобы вести неспешные беседы с себе подобными. Усевшись на камне, он достал из кожаного мешка какие-то фигурки, разложил, некоторое время внимательно смотрел на них и переложил иначе. Если бы кто-то подсмотрел со стороны, показалось бы, что Тимар разговаривает сам с собой. Он спрашивал, снова переставлял фигурки, к чему-то прислушивался, еще и еще раз перекладывал… В конце концов достал из мешка старательно свернутый длинный кусок коры и принялся что-то выводить на нем угольком.

– Здесь я тебя подожду…

Казалось, это был только шепот ветра, колышущего кусты неподалеку, но Тимар кивнул:

– Я постараюсь, Молибог. Я очень постараюсь…