Князь Угличский (СИ)

Ткацкий стан выдает в год тысячу пятьсот аршин сукна. Простецкая сермяжная шерстяная ткань ценится в пять новгородок за аршин. У меня сукно много лучше, от того дороже, сорок новгородок. Стан выдает в год сукна на шестьсот рублей, минус зарплата по пять рубликов на десять рабочих на стан и минус сырье рублей десять, имеем чистую прибыль пятьсот сорок рублей.

А у нас теперь есть бумажное, льноткацкое, производство оптических приборов. В моей стране, где фактически отсутствует сложное производство, деньги лежат под ногами. Нужны люди, а этим ресурсом моя страна богата. Вот чем надо заняться в тяжелое время - строительством фабрик и запуском производств. С тем и отправился к Годунову.

- Здравствуй, Борис Федорович. - Поприветствовал я тестя, войдя в горницу, после доклада слуги.

- Зравствуй Димитрий. Почто пришел? Беда какая аль радость приключилась?

Я выложил перед царедворцем свои расчеты на листе бумаги. Тот слегка поморщившись от текста на новом алфавите, вчитался в текст.

- Ну да - ну да. - Согласился он с выкладками. - Або чего такое бюджет?

- Это такой способ учета денег. Пишешь чего надобно и деньги, каковые есть делишь по усмотрению. Коли случаются лишние доходы, то можно добавить по нуждам, али внести новые траты, зато опосля завсегда можно понять, куда деньга и на какие потребности пошла.

- Хитро. По твоим вычетам с новинами трудными, мочно нам новое войско содержать станет?

- По цифири судя да. - Ответил я.

- Або кому ж мы все энто продавать станем? - Озадачился Годунов.

- Мало ли народу под Богом ходит. Нашим людишкам, на закат в Европу, на восход в Сибирские земли и дальше в Китай, на полудень иранцам. Главное иметь, чего продать. Европа от азиатских держав, вельми тесно населенных, отделена враждебным турским царством. Або мы из Европы можем брать придумки мудреные, али сами делать и хитрый товар с великой лихвой торговать в те страны. Дорога опять же железная, нам в достаток.

- Что ж, деньга нам завсегда нужна. Тако и порешим. Яз выберу места для основания новых затей, укажу дьякам в Сибирском приказе, пущай добудут в казну довольно соболя живьем. Або за тобою способ каковым обычаем ладить амбары, да станки для выделки. Как думаешь управлять таковыми многыми мануфактурами? Дьяки приказные, мыслю не успеют за всими досмотр учинять?

- Яз, Борис Федорович, своим лучшим свитским, ужо давно даю доли в своих затеях, от того и присмотр от тех людей за делом и приязнь к труду родится. Да и к лучшему, внегда достаточных людей в державе больше.

- Государь оценит твою затею об казенных новинах. Готовь епистолию. Денег дам. Да вот вспомнил, ты просил вызнать об либереи гречанки - прабабки твоей. Так вот была либерея. Мало того всем про неё ведомо и все знают где она хранится.

- Большая? Книг много?

- Нет, не особо, с полсотни инкунабул. Вправду, монаси сказывают, лучшие древние книги цареградские.

- Так, где ж они хранятся?

- Того никто не знает.

- Как так? Ты же только молвил, або всем известно, где они лежат?

- Цареградская царевна Софья строптива была безмерно. Даже един раз при татарском баскаке золотоордынского царя Ахмата стыдила мужа и честь его умаляла. За то не раз бита была мужниной рукой. Вот однажды тако князь Иван Великий озлобился, что решился примерно наказать жену свою непокорную, або коли та выше всего любила книги свои, то он всю либерею у ней отнял и чтоб не иметь жалости, повелел замуровать ея в стенах строящегося Успенского собора. Про место то, ведал фрязин-строитель да каменьщики псковские, что творили кладку стен. Опосля великий князь фрязину под страхом смертным запретил выдавать то место, бо псковичей то ли выслал, або кто сказывает, ослепил и языков лишил. Тако всем ведомо, где книжки лежат, но место то никому не знаемо. Або к чему тебе сии книжонки, государь для тебя не пожалеет либереи отца твово. Тама книг без счету и на словенском, и на персидском и на других языцах. Вон, како Казань брали все книги царские в казну пояли. Так и лежат в велицых сундуках в тайном месте под царевым дворцом. Коли пожелаешь прям на днях и сходим до них.

- Спаси Бог, интересно мне, яз с Ксенией до тебя приду днесь для того. Борис Федорович, новый полк когда ставить станем?

- Како дожди энти проклятущие окончатся тако и зачнем. По зиме людишек сберем и примемся казания творить. Яз ужо приказал древодельцев согнать и леса довольно запасено. Сельцо Измайлово, что отписано в казну из вотчин израдцев Романовых-Захарьиных. Место глухое, оприч от глаз шпегов да иноземцев злокозненных. Твоих бывших потешных, как призвал на смотр, держу при дворе. Воин един, зовется Гришка Отрепьев из Нелидовых, вельми справный да разумный, глянулся мне, хошь и с бородавкой на лике. Мож для службы его себе оставлю.

Я посмотрел на Годунова и, задумавшись, все же выдал страшную тайну:

- Он это.

- Кто? - Не понял меня боярин и конюший.

- Коли бы яз помер, он должен был сбежать к ляхам и выдать себя за выжившего меня, або опосля привести на наши земли врагов.

Боярин встал, и прошелся по горнице, глянул на меня остро.