Князь-волхв. Тропа колдунов. Алмазный трон

Рука Кощея начала увязать в растекающихся алмазах. Арина уже не читала – выкрикивала заклинания. То ли от страха, то ли от отчаяния. Прозрачная, тягучая как мед, масса обволакивала Кощееву руку, сгибала ее, прижимала к плечу, шее и затылку.

Но рука еще дергалась, стирая с лица адамантовую жижу. Рот твари еще оставался открытым. И тварь все еще силилась что-то выговорить.

Тимофей подхватил с пола еще один адамант. Размахнулся…

Получи, гад ползучий!

Ударил. Всадил…

Раздался хруст и смачное чавканье. Изо рта Кощея брызнула скопившаяся в горле кровь. Блестящие гладкие грани скрежетнули о зубы твари. Крупный кристалл впечатался глубоко в пасть. Почти скрылся за перемазанными черной слизью губами.

Этот адамант растаял практически сразу. Кощееву глотку залепил вязкий кляп.

Краем глаза Тимофей заметил, как еще две части разорванного тулова дотянулись-таки друг до друга. Кусок грудины навьей твари соединился с извивающимся хребтом. Ладно так сел – будто топор на хорошо подогнанное топорище. Прилип. Прирос.

Эх, не уследил, не успел помешать, не смог отбросить! Из пяти кусков получилось четыре.

Но отвлекаться нельзя. Сейчас кровь из носу нужно запереть в алмазный саркофаг хотя бы одну часть твари.

Под звуки неумолкающей волшбы Тимофей собрал с пола и подбросил еще кристаллов.

Потом – еще, еще…

Он обсыпа́л адамантами голову, шею, плечо и руку навьей твари. Сыпал старательно, со всех сторон. Алмазы уже не могли коснуться чернеющих ран. Все раны были покрыты прозрачной пузырящейся массой. Но новые кристаллы липли к ней, словно мухи к меду, и в ней же растворялись один за другим.

Бурлящая пленка закрывала и обволакивала отчлененную часть Кощея. Затем пленка утолщилась, уплотнилась, обратилась в корку. Корка начала твердеть. Всякое движение под ней замедлялось. А вот – и остановилось вовсе. Рука навьей твари больше не шевелилась. На лице Кощея застыло неподвижное выражение. Замороженная ярость, залитая в форму ненависть, вырубленная в камне злость.

Арина не переставала читать заклинания. Гречанка, брызжа слюной, выплевывала их, как бесноватая. Раз за разом. Снова и снова. Без передыху.

Прозрачный сгусток округлился и чуть вытянулся. Подрагивающая еще, недозастывшая сверху желеобразная субстанция принимала форму кокона. Или яйца. Под тяжестью заклинаний покрывалась гранями. Чудовищное давление магии мешало и спрессовывало Кощееву плоть, кровь и кость с затвердевающей алмазной жижей.

На глазах Тимофея рождался новый кристалл. Большой. Прозрачный. С гладкими широкими гранями и темной сердцевиной. Не было только матовых знаков предостерегающей надписи.

Кристалл оформился окончательно. Готово! Но…

Крысий потрох!

Тимофей бросился к сползающимся ошметкам Кощея. Опоздал! Снова. Совсем немного. К хребту и грудной клетке приросла правая половина тулова с правой рукой.

Теперь тело навьей твари было разделено лишь на три части. Нижняя, средняя и уже заключенная в прозрачный саркофаг верхняя.

Верхняя лежала неподвижно. Две другие норовили то подобраться одна к другой, то прильнуть к яйцевидному кристаллу.

Что так, что эдак – хорошего мало. Если срастутся останки, не утратившие еще способности двигаться, Кощей будет разделен только на две части. Если же какая-нибудь из них коснется саркофага… Тимофей уже видел, как при единении частей целого раскалываются оболочки крепких магических самоцветов.

– Не дай им соединиться! – прокричала Арина.

Он кивнул. Он все понял. Он постарается. Он не даст. Пусть ворожея колдует спокойно. А уж за двумя подвижными кусками он как-нибудь уследит.

Тимофей отпихивал и отбрасывал сползающиеся части друг от друга, успевая при этом собирать адаманты и осыпать бессмертную плоть сверкающим дождем.

Дело шло. Гречанка творила волшбу над средней частью Кощеева тела. Соприкасаясь с кровавыми ранами и черной сукровицей, алмазы плавились и растекались по темной коже. Вскоре этот кусок тулова с прижатой к груди правой рукой тоже был заперт в прозрачном яйцевидном саркофаге.

Затем древняя магия спрессовала и упрятала под толстой граненой коркой нижнюю часть Кощея. Согнутые в коленях ноги касались пятками ягодиц. В разорванном чреве кольцами свились вдавленные внутрь и плотно утрамбованные потроха.

Тимофей толкнул третий кристалл ногой. Откатил подальше от двух других. Так, на всякий случай…

Всё было кончено. Да, кажется, теперь – точно всё.

Арина присела на только что сотворенный кристалл-саркофаг, отбросила с лица взмокшие волосы. По обнаженному телу гречанки стрекали грязные струйки пота.

Руки женщины повисли безвольными плетьми, ладони легли на сверкающие грани. Пальцы оглаживали самоцвет, словно нащупывали что-то. Прикрыв глаза, Арина дышала тяжело и хрипло. Должно быть, ворожее дорого стоила запирающая волшба.

Тимофей тоже вдруг почувствовал, насколько сильно он вымотан. Руки дрожат, ноги как ватные. И меч кажется таким тяжелым. Даже вид голой гречанки, которая не так давно вскружила ему голову, нисколько не возбуждал. Все-таки сказывалось пережитое напряжение.

Ничего, он отдохнет… Теперь-то на отдых время есть.

Тимофей бросил меч.