Княжеская школа магии (СИ)

Но вернёмся к сортиру, куда я пришёл и благополучно вернул ёршик. Мне посчастливилось снова запереться в бархатной изумрудной кабинке, потому что в гости пожаловали Гоголян и Саня Пушка. Прямо дежавю какое-то.

— АйКатюша, активируй воду, — сказал Гоголь.

— Охренел вконец этот Димон! — начал Пушкин. Волосатик решил высказаться, пока меня якобы нет рядом. — Ещё заставляет нас говорить с ним на «Вы». Но самое неприятное, что он матерится. Ох, если бы узнал об этом Владимир Владимирович…

— Думаю, наш учитель сейчас отгребёт за машину директора.

— Да ничего он не отгребёт, Гоголян. Наш директор Дмитрию Анатольевичу позвонит и всё уладит. Выделят ему новую машину. Уверен, что наш учитель придумает что-то, директор ему поверит, и все разойдутся.

— Ты думаешь, что Хиро Мацумото свалит всё на Щелкунчика? Не спеши, Саня. Когда Владимир Владимирович узнает, что у него нет подушек безопасности, то наш учитель быстренько получит…

— Да не получит он! — эмоционально перебил Пушкин. — Успокойся. Нужно придумать что-то другое. Было бы классно, если бы в классах были камеры и директор всё видел и слышал. Но этого, увы, нет.

— Так а чего ты не записал на диктофон его мат?!

— А ты чего не записал?!

— Не ори на меня! — с некой злостью отреагировал Гоголян. — Тебе надо, вот ты и записывай.

— Ах, значит, это мне надо, да?! То есть ты тут у нас не при делах?

— При делах. Но мы сейчас говорим про тебя. Ты хотел записать, вот и надо было записывать, а не орать на меня в туалете, будто это я виноват.

— Ладно, извини, Гоголян. Может, ты и прав. Я просто рассердился, когда этот дурачок швырнул меня в окно. А самое неприятное, что я не могу пожаловаться Владимиру Владимировичу.

— Вот именно, что не можешь. То есть так просто ты не зайдёшь и не скажешь, что Хиро Мацумото матерится и выбрасывает тебя в окно. Поэтому надо что-то придумать другое. Мы должны его наказать завтра. И сделать это должны мы сами. Никто нам в этом не поможет.

— Ты прав. Сейчас только цепь смажу, чтобы котяра поскользнулся, а потом ко мне домой. Будем думать, как нам завтра отомстить ему.

— Саня, я не могу сейчас. То есть с цепью я тебе, конечно, помогу. Но обсуждать план пока что не буду. Мама поссорилась с папой, поэтому сейчас будет воскрешать мою бабушку, ну, свою маму.

— Зачем?

— Чтобы она снова жила в доме с нами. Папа ведь её недолюбливает, как и она его. И они будут снова ругаться, пока папа не убьёт бабушку.

— Тёща.

— Что?

— Я говорю, что он хочет убить тёщу.

— А, ну да. Но я это к тому, что сегодня никак. У мамы больше опыта и она специально ждёт меня со школы, чтобы показать мне, как будет воскрешать бабушку.

— А разве ты не умеешь?

— Умею. Но у мамы больше опыта. Она всегда чему-то новому учит. Да и смотреть за тем, как работает профессионал своего дела, — это бесценно.

— Что ж, тогда я сам буду готовиться. Но вечером всё равно наберу в Телеге… поговорим.

— Хорошо. Так будет лучше, — согласился Гоголь и парни ушли.

— Вот пидоры мелкие! — ударил я кулаком в стенку. — Сука, пиздец этим тварям завтра.

Глава 6. Кот Скотт

Выходить из туалета через дверь — это слишком опасно, в том случае если мне не нужны посторонние глаза, например, Пушкина и Гоголяна. Поэтому я решил выпрыгнуть через окно, прямо в туалете.

Спрятавшись в школьной клумбе среди высоких зелёно-жёлтых растений, я наблюдал за двумя хоббитами-дизайнерами, которые мазали цепь какой-то хернёй.

Наблюдать за двумя мелкими пидорами, которым завтра я сам что-нибудь смажу, — такое себе удовольствие. А вот дуб, на котором золотая цепь… или даже златая, как по стишку, — это уже интересно.

Дуб реально отличался от своих собратьев. Это был мощный гигант с огромными золотыми цепями. А может, это была всего одна цепь, намотанная на мощный ствол… обмотанная… короче, я не знаю, но выглядело это просто охуенно. Ещё эти большие листья, будто каждый из них — это некая драгоценность этого дуба. Своего рода, серёжки с изумрудами.

А тут два олуха пришли, цепь намазывают. Ну свиньи, что тут ещё сказать. Уже только за это можно дать в тык, что такую красоту поганят.

И ладно там Гоголь. Но Пушкин. Пацан создал в нашем мире «Лукоморье», а в этом мире свой же дуб поганит. Как так можно — хрен его знает.

Мальчишки закончили жульничать, если говорить мягко, и отправились по домам. Я же, как человек добропорядочный, решил проведать кота. Для меня он был Котом, а не котом. Кот — это, сука, личность. Хоть я его ещё не видел, но мазать его цепь каким-то жидким дерьмом — это верх унижения столь дивного создания.

— Есть кто дома? — крикнул я, пытаясь найти на одной из ветвей дуба какую-нибудь русалку, ибо Котом и вовсе не пахло. Видимо, в этом мире он отлучается по своим делам.

— Зависит от того, кто Вам нужен, сударь, — пронёсся знакомый голосок.

Я начал вспоминать, чей это мог быть голос.

Вспомнив, сразу же спросил:

— Боярский? Михаил Боярский?! Это Вы?