Княжеский отбор для ведьмы-дебютантки

Мое благоразумие призывает меня остановиться. Что подумает Константин, если я приду к нему вот так, запросто? Это мне, выросшей в двадцать первом веке, такое кажется вполне нормальным. Он наверняка воспримет это по-другому.

Но это — лишь минутное колебание. Слабость, трусость, которые отступают, стоит мне только вспомнить об амулете. Нет, я должна получить ответ!

Я как раз направляюсь к чугунным воротам, когда из них выходит управляющий Степан Андреевич. Он узнает меня не сразу. Оно и понятно — одна, пешком. Так не поступают благовоспитанные барышни.

— Вера Александровна, — расплывается он в приветливой улыбке, когда узнавание всё-таки происходит, — счастлив вас видеть! Не сомневаюсь, его сиятельство так же был бы рад! Но, к сожалению, его нет дома.

— Вот как? — я неприятно удивлена. — Но он в городе?

Я не собираюсь дожидаться его возвращения на ступеньках крыльца, но я хочу, чтобы он знал, что я приходила. Может быть, хоть это заставит шевельнуться его задремавшую совесть?

— Да, он в городе, — подтверждает Степан Андреевич, — только, боюсь, он сегодня не будет принимать. Ему, Вера Александровна, нынче не до этого.

Казалось бы, вопрос исчерпан. Но что-то в голосе управляющего заставляет меня насторожиться.

— Константин Николаевич занят государственными делами? — вопрошаю я.

Мой собеседник качает головой:

— Нет, Вера Александровна, на сей раз — личными. Его сиятельство поехал свататься к Наталье Кирилловне Закревской.

35. Тайные мысли

Я с трудом удерживаюсь на ногах. Мне так и хочется закричать: «Это не правда!»

Степан Андреевич смотрит на меня участливо. И это помогает прийти в себя.

— Позвольте, я провожу вас до дома, Вера Александровна, — предлагает он.

— Благодарю вас, не нужно. Мой экипаж неподалеку, — вру я.

Улыбаюсь из последних сил, отвечаю на его поклон и удаляюсь с гордо поднятой головой.

Дальнейшая прогулка уже не доставляет удовольствия. Но я всё-таки гуляю еще с полчаса — немыслимо приехать к Дубровиной такой заплаканной, такой жалкой.

Я пытаюсь убедить себя, что Константин так поступил исключительно из чувства долга. Для него это — способ загладить свою вину перед человеком, который был когда-то его наставником. Даже не свою вину — дядину. Это даже благородно, разве не так?

И в этой ситуации самое разумное с моей стороны — просто рассказать ему правду. Да, возможно, сначала он разозлится, обидится. Но потом несомненно обрадуется и простит нам с Соней этот обман. И мы поженимся, и…

Но эти радостные мысли рассеиваются, как только я выдвигаю другое предположение. А если он хочет жениться на графине Закревской не из благородства, а из трусости? Ведь я еще совсем недавно, до поездки в Елагинское, думала именно так. Только тогда я несколько поторопилась с подобными выводами. Сейчас же они в самый раз. Он понимает, что появились доказательства невиновности моего отца и виновности его дяди, и хочет заставить Наташу молчать. Не станет же она, в самом деле, бросать тень на родственников мужа. Вот только при таком раскладе ему придется поговорить и со мной, Верой Бельской! Ведь я тоже знаю правду! Он попытается меня подкупить? Или понадеется на то, что я и сама ничего никому не скажу, если Наташа станет его женой? Странно, но я уже почти привыкла называть кузину своим именем.

А потом мне в голову приходит еще одна, самая ужасная мысль — а что, если Елагин хочет жениться на Соне не из чувства долга и не из страха, а по любви? Ну, может же быть такое, что ему действительно понравилась моя кузина? Она мила, спокойна, молчалива. Я слышала, такие девушки нравятся многим мужчинам. Вот и Свиридов был почти готов сделать ей предложение.

Эта мысль сводит меня с ума, и слёзы, уже почти было высохшие, снова наворачиваются на глаза. Ведь то, что князь ко мне неравнодушен, я придумала себе сама. Несколько теплых взглядов и улыбок, и я уже вообразила себе невесть что. А давал ли он хоть раз мне понять, что дело обстоит именно так? Подавал ли хоть какую-то надежду? Нет!

Возможно, что для него я была всего лишь одной из десятка претенденток на его руку и сердце. К тому же, я оказалась чересчур любопытна и совала свой нос в чужие секреты. Кому такая могла понравиться?

Я совсем по-детски шмыгаю носом, закрываясь зонтиком от любопытных взглядов прохожих.

В череде этих неприятных мыслей я совсем забываю про Соню. А когда вспоминаю, чувствую угрызения совести. Каково ей сейчас? Представляю, как огорошил ее князь своим предложением. И что она ответила ему? Впрочем, в ответе на этот вопрос я почти уверена — она пока не ответила ничего. Она прекрасно понимает, что не может принимать решение сама. На всякий случай, мы оговаривали с ней такую ситуацию. Она не ответит ни «да», ни «нет» — она попросит время для того, чтобы подумать.

Наверно, самое разумное сейчас — поехать в дом княгини Артемьевой и обсудить всё с Елизаветой Андреевной и Соней. Но я боюсь, что князь до сих пор еще там. И хотя это глупо, но даже с кузиной я сейчас не хочу разговаривать. Мне нужно прежде разобраться в своих чувствах.