Княжья доля

Оный Константин словеса рек сладко, душу имея гнусную. И о ту же пору изловиша служка княжий и убивец, прозвищем Гремислав, девицу пригожую, на коей свой алчный взор остановиша Константин князь, и достави оную в светлицу к ему, и учал нечестивец изгалятися над несчастной, потешая ненасытну похоть свою. Пред заутреней Гремислав же тайно бездыханно тело, обернувши в рогожу, вынес из терема и захорониша в лесе. Константине же рек братьям тако, де отпустиша ее вовсе, не карая, ибо тако и Христос заповедал. И зрели князья, како безбожник сей крест на себя кладе рукотворный, и дивились вельми сей лжи подлой, ибо, памятуя нрав буен Константинов, не усомнишася нисколько, что сей изверг деву оную умучил и живота лишил.

Из Суздальско-Филаретовской летописи 1236 гола.

Издание Российской академии наук. СПб., 1817

* * *

Тако сей княже поступиша не по покону Ярославичей, но по милосердию и правде Христовой, ибо Иисус рек: «Не до семи, но до семижды семь грехов прощать должно врагам нашим», и девица оная, коя лишити князя живота могла, имея в руце силу помогутнее, прощена им бысть и на волю пущена вовсе без виры.

Из Владимирско-Пименовской летописи 1256 гола.

Издание Российской академии наук. СПб., 1760

* * *

Кажется, что именно тогда состоялось одно из последних злодеяний Константина, учиненное им в гостях в Переяславле-Рязанском у своих двоюродных братьев-князей, хотя и данный факт летописи трактуют очень разно. И о причинах злодейства, и о нем самом летописцы говорят туманно, к тому же весьма и весьма противореча друг другу. Столь сильное расхождение в описании событий позволяет задать, на первый взгляд, парадоксальный, но если вдуматься, то вполне естественный вопрос: «А была ли вообще оная девица?»

О том, как на самом деле поступил с ней Константин, и говорить нечего, хотя в любом случае — даже смертоубийства — его поведение вполне оправданно. Ведь если судить по Владимирско-Пименовской летописи, то она ударила князя по голове, а это трактуется не иначе как покушение на убийство, согласно «Русской Правде». Впрочем, истина, по всей видимости, лежит, как и обычно, где-то посередине, просто суздальский летописец монах Филарет, относясь к Константину враждебно, усугубил наказание, которое она понесла, а Пимен владимирский по причине лояльного отношения к данному князю постарался вовсе обелить его.

Албул О А. Наиболее полная история

российской государственности.

Т.2. С.66. СПб., 1830

Глава 5

НЕУДАЧНАЯ ОХОТА

Судьба способна очень быстро перевернуть нам жизнь до дна, но случай может высечь искру лишь из того, в ком есть она.

И. Губерман

Двоюродные братья Константина отреагировали на побег юной ведьмачки по-разному, но в строгом соответствии со своим темпераментом. Юрий набожно перекрестился, сожалея, что еще не одной христианской душе сия чертовка вред принесет, Олег не поверил вообще — это Константин уловил по его недоверчивому прищуру глаз. Роман же с Глебом загорелись немедля догнать мерзавку и проучить. Почему-то им тоже не поверилось, что князь Константин отпустил просто так какую-то холопку, не воздав ей вдесятеро за тот злополучный удар в избушке. Судя по всему, репутация в отношении женского пола у Константина была еще та, причем прочная и надежная, не пошатнешь, заслуженная добрым десятком лет и — вне всякого сомнения — его тяжкими неусыпными трудами на этой ниве. Осторожный Ингварь, как всегда, ничего не сказал, только пожал плечами — мол, быть посему, выпустил так выпустил, и вскоре с этой щекотливой темы все переключились на обсуждение предстоящей охоты, тем более что сегодня она должна была стать не просто опасным развлечением, но и полезным мероприятием.

Медведь-шатун, который почему-то не залег в спячку, успел к февралю месяцу задрать не только с десяток овец, коров и лошадей, но и с пяток человек, которые попались ему в лесу не в добрый час под тяжелую лапу. Предстояло избавить смердов от сей напасти, ну и заодно повеселиться, душу потешить.

Некоторые проблемы возникли у Кости при переодевании, поскольку все его потуги помочь стремянному в деле собственного облачения заканчивались весьма плачевно, и под конец Епифашка робко намекнул, чтобы князь, образно говоря, не суетился под клиентом.