Княжья доля

— Правильно, не раз и не два вернется. Обязательно вернется. Нет ничего прекраснее светлой человеческой души. Не зря ведь сказано: красота спасёт мир. Это именно про ее красоту.

— В принципе, я согласен, — примирительно заявил Константин. — Это все здорово, и этим мы обязательно займемся. Организуем какой-нибудь университет красоты, доброты, тепла и света. Выпустим уйму педагогов оттуда, они будут работать в школах и нести светлое, доброе, чистое в не запачканные осознанным злом детские души. Я обеими руками за это. Да и из них, — он указал на Славку с Минькой, — никто, думаю, возражать не будет. Однако до всего этого надо еще дожить, а враг, образно говоря, на пороге, и всю эту красоту ровно через двадцать один год он похерит и вырубит под корень. По-моему, надо решить ближайшую задачу, причем постараться выполнить ее, как еще большевики учили, малой кровью и на чужой территории. А для всего этого не обойтись без секретного оружия. Как говорили в Древнем Риме: хочешь мира — готовься к войне.

— И где этот Древний Рим? — скептически усмехнулся Николай, не желая сдаваться без боя. — Хваленая воинская дисциплина, закаленные в боях легионы. Мастерства и воинского умения не занимать, а погибли, растоптанные простыми необученными варварами. Сила уступила духу.

— Это верно, — кивнул головой Константин. — Только надо добавить, что сила к тому времени обросла жиром и мышцы ее частично одрябли, а частично и вовсе разложились.

— Ну, хорошо, а где все могучие империи прошлого? Где завоевания Александра Македонского, Карла Великого и даже того же самого Чингисхана. В конце концов, у них всех только один путь — упадок и развал.

— Ну, это уже совсем из другой оперы, — возразил Константин. — Нам не нужны ни империи, ни завоевания. Скорее наоборот — самим бы уберечься от завоевателей. А что касается силы духа, так он боевой технике никогда не был помехой. Напротив, именно когда они сочетаются, и рождается непобедимая армия.

— Начнете бряцать оружием и вскоре сами не заметите, как станете завоевателями. Мне жаль, что я не смог убедить вас, — печально вздохнул Николай.

— Убедить в чем? — вновь не согласился Константин. — В том, что нужно искать другой выход, а не полагаться только на дружину да на новое оружие Михалки? Ничего подобного. Убедил целиком и полностью. Во всяком случае, меня, — быстро поправился он. — Хотя есть оговорка. Маленькая, но существенная. Всего одно слово. Сроки. И если какой-то метод хорош, но очень уж он долгоиграющий, то придется прибегнуть к нему лишь после того, как мы подготовимся к достойной встрече с татарами.

— Благими намерениями… — вздохнул, поднимаясь с лавки, Николай, но повелительный жест князя усадил его обратно на свое место.

Глава 17

Галопом по Европам

Всякое знание имеет цену только тогда, когда оно делает нас более способным к деятельности.

Цетвес

Константину очень не хотелось, чтобы отец Николай уходил с их импровизированного совещания в таком настроении, и поэтому, желая хоть как-то заинтересовать его и заодно увести слишком затянувшийся разговор немного в сторону, он решил провести небольшую лекцию.

— Раз уж мы опять собрались, так сказать, в полном составе, то я вкратце, естественно, хотел бы осветить современное международное положение, да и нынешнюю внутреннюю обстановку.

— Я вам, ребята, на мозги не капаю, но вот он, перегиб и парадокс: кого-то выбирают римским папою, кого-то запирают в тесный бокс, — вполголоса замурлыкал Славка строки Высоцкого.

Константин улыбнулся. Творчество Владимира Семеновича он тоже любил, ценил и знал по памяти не один десяток песен, от шутливых до патетических, от грустно-философских до насмешливо саркастичных.

— По заявкам зрителей мы начнем именно с римского папы, — объявил он. — В данный момент на святейшем престоле Иннокентий Третий — большой знаток философии и даже писатель.

— Стихи, романы, повести? — вдумчиво осведомился Славка.

— Точно не помню, но скорее эссе[39]

, — парировал Константин. — Важнее другое. Он отличный администратор и политик, сумел не только подчинить себе епископат, но и многих светских владык от Скандинавии и Англии до Португалии и Болгарии. Очень активен. Весьма щедр на анафемы и интердикты. При нем уже разгромлены альбигойцы, а в Париже и Оксфорде открыты университеты.

— Народное образование — это хорошо, — снисходительно одобрил деятельность папы Славка.

— Не только, — поправил его Константин. — При нем же совсем недавно были открыты новые монашествующие ордена.

— Это тевтоны, которых Невский раздолбил, — уточнил Минька, решив заодно блеснуть своими скудными историческими познаниями.

— Тевтоны — орден из числа воинствующих, а у него впервые за всю историю западной церкви появились нищенствующие: святой Франциск и святой Доминик.

— Нищие нам не опасны, — сделал скороспелый вывод Славка. — Они с Русью воевать не пойдут.

— Зато будут пытаться внедриться, чтобы свет истинной веры к схизматикам принести.