Княжий человек

Молодцов ощутил прилив ярости, но направленной не на врага. Это была холодная расчётливая злость от своей глупой ошибки, что не получается добить паренька, который слабее. Данила стиснул рукоять меча, сделал шаг. Он избрал предельно простую и от того эффективную тактику.

«Хрясь», – его меч погрузился на полпальца в щит Блондина. «Хрум», – сказали доски, когда Данила просёк их горизонтальным ударом. Удар, ещё удар, взмах – и снова меч выбивает щепки из защиты врага.

Блондин попробовал пойти вперёд, упредить удар. Данила легко отскочил в сторону, хлестнул наискось, по ноге. Блондин смог отбиться, качнулся вперёд и отшатнулся, увидев в опасной близости от своего лица остриё меча. Замер, гадая, куда придётся следующая атака.

А Молодцов демонстративно поиграл кистью: замах вверх, вниз – и со всех сил долбанул прямо в щит. Кстати вспомнились слова Воислава: «Главное оружие – это ты сам!»

И сразу после этих мыслей откуда-то возникли ещё силы, появилась твёрдая уверенность в себе, злость же, напротив, пропала. Осталось только желание побыстрее закончить это представление.

Блондин понял, к чему ведёт его противник, и бросился в безоглядную атаку. Должно быть, хотел хорошо выглядеть перед собравшимися смолянами. Авось не убьют.

Данила сместился чуть в сторону, принял летящую секиру мечом на древко, отвёл её от себя, довернул руку так, чтобы клинок застрял между вырезом лезвия и рукоятью топора. Рывок на себя с доворотом. Молодцов ударил ребром щита в бедро блондина (мог бы и чуть пониже врезать – сустав сломать, но пожалел). Нога противника подогнулась. Данила ударил щитом ещё, на этот раз прямо, самим умбоном, точно в темя. Подействовало даже сквозь шлем. Блондин клюнул носом, а обережник, лёгким поворотом кисти освободив меч, зашёл ему за спину, попутно слегка чиркнув лезвием по ляжке. Не сильно, но так, чтобы кровь потекла.

Данила вспомнил, что у них вообще-то групповой бой, осмотрелся. Двое варягов стояли над телом бойца Гимли (тот дышал вполне размеренно, но был без сознания) и сверкали довольными улыбками:

– Любо, Даниил, любо! – воскликнул Шибрида, в три шага преодолел разделяющее их расстояние, сграбастал в объятия и поднял к небу, как щенка. – Любо, Молодец! – засмеялся варяг.

– ЛЮБО! – раздалось очень уж мощно и совсем рядом.

Асбьёрн!

Посадник встал со своего «трона», довольно щурился. Его можно было понять: всё удалось разрешить без смертей, честь родовая осталась незапятнанна и никаких эксцессов, могущих помешать торговле, не произошло.

– Боги нашли правых, – торжественным мощным голосом объявил он. – Все обвинения с Путяты и его людей сняты. Гимли Щелчку надлежит выплатить одну гривну купцу за клевету и три гривны в княжью казну за справедливый суд. Кто вздумает искать мести после этого суда, ответит передо мной.

Сказал, как гвоздь вколотил. Правда, на один только ремонт ладей после поджога Путята потратил целых две гривны, но тут уж ничего не попишешь.

Глава 11

Русь

Покидая гостеприимный, в прямом и переносном смысле, город Смоленск, Данила был счастлив. Он чувствовал, что сделал какой-то важный шаг в овладении воинским искусством, и даже больше – что-то важное изменилось внутри. Но не успел он как следует предаться сладким чувствам, как осознал, с какой скоростью они двигаются вниз по Днепру. Ведь совсем скоро будет Киев, в котором он расстанется с Уладой! И ему придётся решать: остаться ли с друзьями или отправиться на поиски способа вернуться обратно в будущее – тяжкий выбор, который хотелось отложить на как можно больший срок. Но «Лебёдушка» стремительно скользила вниз по течению, и замедлить её не было никакой возможности.

Леса по берегам всё чаще разделяли вкрапления поселений, лугов или возделанных полей. По пути встречались целые рыбацкие флотилии, вытаскивавшие улов впору какому-нибудь морскому траулеру. И всё равно присутствие человека на этих огромных просторах было крайне малозаметно. Густые дубравы, зеленеющие на отвесных кручах берегов, не были тронуты ни топором плотника, ни костром земледельца на многие километры. Лишь изредка к Днепру подходил натоптанный шлях – в местах, где можно безопасно спуститься к реке и напоить коней. Собственно, каждый городок и строился на расстоянии поприща – одного дня пути, который можно было проделать водой или по тракту. В случае Днепра это расстояние составляло примерно двадцать пять – тридцать километров. Стремительная «Лебёдушка» порой проскакивала два таких городка, и гребцы на ней особо не утруждались. Две другие ладьи были не столь ходкими, но Путята, по своему обычаю, не стал их дожидаться. Оставил на них Шибриду, Жаворонка и Мала, наказал, где его в Киеве искать, и отправился на главном корабле.

Значили ли эти слова, что новгородский купец не отождествлял себя с Русью? И что тогда получается Русь? И кто такие варяги? Данила всё порывался расспросить об этом Воислава и Шибриду, но в последний момент робел. Вопрос всё-таки был очень личный, и, как обычно, не хотелось выставлять себя совсем уж дураком, не сведущим в местных нравах и порядках.