Книга 2. Истоки знания.

— Неужели они никогда так и не поймут, что им надо объединиться с нами, близкими по крови и культуре, и вместе попытаться поднять до уровня людей все остальные гибридные земные расы?

— Попробуй им это объясни! От них требуется другое — перевод сознания общества из духовной плоскости в сугубо материальную.

— Но ведь это дорога в никуда. Фактически в мир животных, но не людей, — возмутился я.

— Так оно и есть… Дорога к духовной смерти. За гибелью духа грянет и смерть тела. Ты же хорошо знаешь чем заканчивается для всего живого остановка эволюционных процессов? — закончил объяснение хранитель.

— Потому из евреев и делают лидеров в обществе. Что-то вроде козлов-проводников на бойне…

— Ну что ты теперь понимаешь в чём беда этих ребят? По крови русских, по убеждению евреев? — посмотрел на меня старый.

— Обманутый и духовно обкраденный народ. Неужели нет никакого выхода? Что-то ведь можно сделать?

— Выход всегда есть, юноша. В данной ситуации он заключён в уничтожении обоих паразитирующих на евреях эгрегорах… Тогда из иудейской секты евреи станут полноправной нацией. Тем самым избранным народом, о котором мечтали когда-то жрецы Гелиополя. И это время не за горами, отрок. Среди евреев немало тех, кто всё, о чем я сказал выше, хорошо понимают… Битва за будущее еврейского народа уже началась. Талмудистам и кабалистам и сейчас не сладко, а в будущем будет хуже… Не переживай, русская кровь в этих людях скажет своё слово! И когда-нибудь мы русские, немцы, и англосаксы, вместе с евреями будем праздновать праздник победы над ортодоксальным талмудизмом и сионизмом и хабадизмом. Как сейчас вместе с немцами празднуем День Победы над фашизмом, — улыбнулся ведун. — С твоими «лёгкими» вопросами надеюсь закончили, — сказал старый вставая. — Пойдём на яр погуляем по берегу. Я тебе расскажу чем мы займёмся. Ты насколько приехал? — спросил он прямо.

— На весь отпуск.

— Ну вот и хорошо, значит многое успеем.

Мы шли вдоль яра по тропинке меж молодых сосен и оба молчали. На небе светило солнце, по нему плыли редкие облака, было тепло и спокойно. Наконец ведун сказал:

— У тебя не всё в порядке со здоровьем. Мне не правятся твои почки. В молодости ты умудрился их простудить… Да и с сердцем у тебя не очень. Оно какое-то у тебя загнанное. Поэтому мы начнём с тобою со здоровья. Как говорят: «В здоровом теле — здоровый дух». Помнишь греческие мифы о Гиперборее? — обратился ко мне ведун. — Если помнить, то должен знать, как умирали северяне?

— Гипербореи по преданию были почти бессмертны. Когда им надоедало жить, они бросались с высоты скал в море и разбивались об воду, — припомнил я.

— Значит говоришь, им надоедало жить… Вот и я хочу сделать так, чтобы и тебе жить надоело.

— Как это? — не понял я.

— Очень просто, — засмеялся хранитель. — Когда проживешь лет триста, то и ты от жизни устанешь. Начнешь искать повыше скалу, как и наши далекие предки…

— Ты это серьезно? — поглядел я на «знахаря».

— Я всегда говорю серьезно, поэтому слушай и запоминай, — остановился у упавшей сосны старый. — Давай садись и постарайся меня понять: в тридцатых годах Бухарин как-то спросил академика Павлова, как надо расценивать смерть человека в 70-летнсм возрасте? И тот ему ответил, что если человек уходит из жизни в семьдесят, то это надо рассматривать как смерть младенца. Тогда Бухарин спросил академика про более солидный возраст про смерть в 150? И Павлов со всей своей прямотой ответил, что если человек умирает в 150 лет, го такую смерть надо считать убийством. Своими словами он подписал себе смертный приговор. Но это я уже немного отвлёкся. Почему великий физиолог имел такое мнение о долголетии человека? Потому что он знал досконально жизненный потенциал того, кем он занимался…

— Из твоих слов получается, что нас всех убивают? — спросил я.

— Правильно мыслишь! Нас действительно убивают. Вернее, убиваем мы себя сами и того не понимаем… Как это делается разбирать мы сейчас не будем. Тут отдельный вопрос. И он требует специального освещения. Я сейчас о другом. Ты наверное заметил, что я не религиозен?

— Да, заметил, — признался я.

— О чём это говорит? Да о том, что во мне нет ничего языческого, и тем более христианского. Я не верю в бога, я его знаю. Он часть меня самого… Теперь понял какой придерживаюсь я традиции?

— Думаю той, какой придерживались наши далёкие предки.

— Из великой Орианы, — закончил за меня хранитель. — Все о чём бы мы с тобою не говорили в рамках этой традиции. Нет, неточности быть могут — что-то забыл, что-то не так понял. Но нет мистики и суеверий. Дошло?

— Вроде бы, — кивнул я.

— Так вот, с этого момента я тебя начну знакомить с той традицией которой следую сам. И твоя задача её воспринимать.

Так вот оказывается кто мой дедушка? И не старовер и не язычник, а продолжатель звёздной традиции погибшей Орианы! — мелькнуло в сознании. — Потому у него всё «легко и просто». Неужели традиция Орианы так и не прервалась? Прошли тысячи лет…