Книга Башкирцевой

Да, это уже совсем новая, это настоящая Башкирцева – та, которая до этого времени только обозначалась и предчувствовалась. На последней выставке ее картина «Митинг» имела «шумный успех». С разных концов света к ней уже обращаются за разрешением воспроизвести эту картину в иллюстрированных изданиях. Казалось бы, если бы Башкирцева искала только известности, она могла бы теперь почувствовать себя наверху блаженства. Но вы видите, что она еще далека от счастья и что она никогда не остановится в мучениях самоусовершенствования. На этой кажущейся вершине успеха вы видите нашу героиню только-только в самом начале ее настоящей карьеры… К чему бы пришла Башкирцева – никто теперь не скажет.

И в эту самую минуту подкошенная болезнью Башкирцева умирает…

Повторяем: психология славолюбия и творческих терзаний переданы в книге Башкирцевой, как никогда ранее они не были выражены. Поэты и художники должны признать в ней свою кровную сестру, передавшую потомству в своем «Дневнике» и выразившую примером своей жизни – историю их тайных радостей, надежд, колебаний, стремлений и горестей.

Башкирцева – это мученица Славы, несчастная юная жрица Искусства, упавшая замертво к подножию своей богини, едва только завидев глубокие тайны истинного творчества… Это – яркое и незабвенное олицетворение одной из самых мучительных и возвышенных страстей человечества. Быть может, знатоки живописи, ознакомившись с картинами Башкирцевой, отойдут от них с разочарованием (ведь знатокам, известное дело, подавай готовое наслаждение!). Но едва ли кто-нибудь забудет историю ее жизни – целой жизни, сгоревшей от одной жажды артистического бессмертия, потому что Башкирцева была вся целиком, как из одного металла, вылита из одной этой страсти.

Хорошо сделал «Северный вестник», что перевел «Дневник Башкирцевой». Хотя Башкирцева принадлежала Парижу и писала по-французски, но в ней была славянская сущность. Француженка, на ее месте, с ее богатством, наружностью и талантами, никогда бы и не подумала заноситься за облака. Мечтательность и прямолинейность, экзальтация и упрямство, обилие и разбросанность сил, острый анализ, соединенный с наивностью и смелою правдивостью в исповеди – все это, как бы там ни было, черты нашей народности, чуждые и поразительные для Франции. Поэтому мы выносим убеждение, что «Journal de Marie Bashkirtseff» хотя, может быть, и франко-русская, но все-таки русская книга, которая и должна быть достоянием нашей литературы.

1892 г.