Книга двух путей

– Выходит, они куда более продвинутые, чем мы. Если у тебя в запасе совсем мало времени, постарайся использовать его на все сто. – Увидев, что я отвожу глаза, Уайетт тихо спрашивает: – Олив, так что случилось на самом деле?

Нет смысла продолжать притворяться, будто я не знаю, о чем это он. Я опираюсь спиной на перила. В результате мы с Уайеттом смотрим в противоположные стороны. Что очень правильно, говорю я себе с горькой улыбкой.

– У меня не было выбора. У мамы нашли рак, и она, сколько могла, скрывала это от меня. Она собиралась лечь в хоспис.

– Мне известно, почему ты уехала. Но я хочу знать, почему ты не вернулась.

Так вот она какова, расплата. Вы начинаете расчесывать шрам, который скрываете под шарфами, куртками и слоями одежды, и, бередя его, четко вспоминаете все, что испытывали в момент ранения. Я осторожно пробую линию разлома – трещину, разделившую мою жизнь на «до» и «после»: ту, какой я ее представляла, и ту, какой она стала. Что, если… Что, если… Что, если…

– Мне нужно было быть рядом с мамой. – Мои слова звучат убедительно; на ум снова приходит Джехутинахт, подтверждающий свою чистоту в Зале двух истин. – А потом нужно было позаботиться о Кайране.

– О твоем… брате. – Уайетт тянет за ниточку воспоминаний.

– Ага. Он стал врачом, – гордо заявляю я. – Нейрохирургом.

Уайетт поворачивается ко мне:

– А ты тем временем…

– Стала доулой смерти, – заканчиваю я фразу. – Но ты уже знаешь.

Однако мы оба прекрасно знаем, о чем именно он спрашивает. Он спрашивает, кем я не стала. Например, врачом. Или египтологом.

Его женщиной.

Долгие годы я уверяла себя, что это все из-за Брайана. Якобы мне было стыдно признаться Уайетту, что я так быстро нашла ему замену. Но дело было отнюдь не в Брайане. Дело было во мне.

– Если бы ты получила мои письма, ты бы сюда вернулась? – осторожно спрашивает Уайетт.

Я смотрю ему прямо в глаза – эти голубые глаза, которые всегда были сигнальной лампой внутри меня:

– Я не могла.

– Тогда я приехал бы к тебе сам.

Возможно, существовал некий иной мир, где это работало. Мир, где Уайетт защитил диссертацию, получил должность в университете, ездил пару раз в год на раскопки, процветая и получая удовольствие от карьеры, которую мне не суждено было сделать. И в этом ином мире я, возможно, вернулась бы, чтобы упрекнуть Уайетта за то, в чем он, в сущности, и не был виноват.

В том мире я никогда не предпочла бы другого мужчину – хорошего, доброго мужчину, который старался делать жизнь проще, а не сложнее. И я никогда не забеременела бы от того, другого, мужчины.

Но в реальном мире я пожертвовала Уайеттом ради надежности и безопасности.

У меня сжимает горло, я пытаюсь объяснить все это Уайетту, но не могу.

– Ты спрашивал, почему я здесь. Потому что думала, это будет моей жизнью, но не сбылось, а мне хотелось узнать, на что она была бы похожа. Ты, я, раскопки. Открытие. Да, я знаю, это мой выбор – все бросить. Но мне хотелось посмотреть, хоть одним глазком, что я потеряла.

Я не осознаю, что плачу, пока Уайетт не смахивает слезинку с моей щеки. А потом трет большой палец об указательный, словно хочет забрать себе мою грусть.

– Быть может, мы с тобой, несмотря ни на что, выбрали один путь, – говорит Уайетт. – Мы сближаемся с людьми, которые обречены нас покинуть. Разница лишь в том, что ты называешь это работой, а я – любовью.

Уайетт спускается по лестнице в дом, а я еще долго стою на крыше под звездами на тревожном небе. Достаточно долго, чтобы перестать плакать и сделать вдох, не чувствуя себя в кусках.

Диг-Хаус притих и застыл. И только в рабочем помещении на экране компьютера Альберто светится скринсейвер, похожий на ленту Мёбиуса, извивающуюся в болезненных спазмах.

Я сажусь за компьютер и открываю новую вкладку браузера. На загрузку моей электронной почты уходит пара минут и еще секунд десять – на сортировку сообщений в почтовом ящике, который я оставила для семьи.

Да, я ужасная трусиха, а потому сперва читаю сообщение от Кайрана.

Дон, Брайан не хочет говорить, где ты находишься. Какого хрена?!

Сообщение вызывает у меня улыбку. Кайран не любитель ходить вокруг да около.

Дон, мы все дико психуем.

Дон, если ты в беде, просто скажи мне.

Открыв сообщения от Мерит, я снова начинаю плакать.

Мама, папа клянется, что ты в порядке. Но тогда почему ты до сих пор не вернулась домой, если с тобой реально все в порядке?

Мама, если ты реально навещаешь нашу тетю во Франции, как утверждает папа, тогда пришли мне открытку, так как, по-моему, папа врет. А еще я отправила тебе уже сто сообщений. Почему ты не отвечаешь?