Книга Есфирь. Поэтическое прочтение Ветхого Завета

Зачем сынов его до кучи

Монарх повесил подкаблучник,

Раз подлеца не разглядел?

С царём в беседах про евреев

Под хвост попавшая вожжа

Несла Амана. Ахинею

Ту слушал Артаксеркс, пьянея,

И ничего не возражал.

Запавший на Есфирь нехило,

В любовной страсти царь балдел,

Обзор туманила текила,

Пока царица не открыла

Ему глаза на беспредел.

То, как отжившие элиты

Сдувает ветер-суховей,

Как истребить антисемитов

И праздновать резню открыто,

В девятой речь пойдёт главе.

Глава 9. Чем заканчивается борьба элит

В империи персидской были

Сто двадцать с лишним областей.

Десятки в них народов жили,

Трудились, надрывали жилы

На благо родины своей.

Мир социальный крайне ломкий.

В империи жить каково,

Где нравы дики и жестоки

И межэтнические тёрки

Не редки… Как же без того?

Взялись неведомо откуда,

Чужие, что тут говорить,

На ипотеках и на ссудах

Жиреют… Взгляд трезвеет мутный -

Что делать? — Взять и поделить!

Так грабь награбленное. Силой

Оно сподручней чем украсть,

(И как неоднократно было)

Чем долг вернуть — поднять на вилы,

Когда поддерживает власть.

Но власть не может без обманов,

Меняет мнение вконец -

Вчера пришёл указ Амана,

А нынче, что совсем не странно,

Евреи снова на коне.

И в день тринадцатый Адара

Всяк задолжавший нищеброд

Готов был со своею шмарой

Снять все долги одним ударом…

А вышло всё наоборот.

Сменилась власть под Артаксерксом.

Аман повешен, Мардохей

Его сменил, хоть не был персом.

Теперь, чем драть кому-то пейсы,

Спасайся сам, раз не еврей.

Евреи и без власти высшей

Имели тайные ходы,

Теперь, когда указы вышли,

Пока в них не вогнали дышло,

Сомкнули стройные ряды

И в целях самообороны

В любых общественных местах

Всех обзывали непристойно,

Ножи готовили, патроны…

Напал на все народы страх.

От той безрадостной картины

Начальники всех областей,

Краёв и кланов властелины

Дрожали как листок осины,

Ибо велик был Мардохей

И мог с поста сместить любого,

Пока царь бабник и алкаш…

Душила на евреев злоба,

Но лучше было полюбовно

Их поддержать и дать карт-бланш

На сборы, факельные марши,

Свободу слова, то да сё.

Когда же чёрный весь от сажи

Еврей обидчиков накажет,

Оно, глядишь, и пронесёт.

И наступил тот день возмездья,

Когда евреи поднялись.

По спискам, где поставлен крестик,

В квартиры, комнаты, поместья

Как по команде ворвались

Врагам отпор дать в коем разе.

Весь день (а в Сузах аж два дня)

Согласно высшего указа,

Воспетая потом как праздник,

Шла беспримерная резня!

По воле собственной нацистов,

Как им удобней убивать,

В ход шли мечи, серпы, канистры -

Ведь что касается убийства,

Фантазий им не занимать.

Да и врагов было довольно

В тот малонаселённый век -

Лишь в Сузах, городе престольном,

Еврейская свобода воли

Пятьсот убила человек

И десять отпрысков Амана.

Рук не простёрли на грабёж

Сподвижников отца-тирана,

А резали всех как баранов.

Какой в столице был падёж,

Есфирь порадовать, царице

Царь об убитых сообщил

И, взгляд потупив, извинился -

Из областей, где что творится,

Он сведений не получил.

— Статистика у нас хромает,

Когда три пишет, два в уме.

Про всех убитых царь не знает,

Но что царица пожелает,

Он выполнит в один момент.

Когда мужчина благородный

От возбуждения дрожит

И обещает что угодно,

Его царице бесподобной

Мгновеньем нужно дорожить!

— Когда царю угодно будет

Порадовать свою Есфирь,

То пусть назавтра наши люди

К числу убитых по полудню

Добавят новую цифирь.

Десятерых сынов Амана

На древо вздёрни как отца,

А вкруг него под звук тимпана

Пусть люди пляшут непрестанно

Под ламца-дрица гоп ца-ца.

(Сыны Амана много раньше

Повешены в главе восьмой.

Писец, указ в неё вписавший,

Всю Книгу толком не читавший,

Халтуру взял на выходной).

Царь, подкаблучник в брачных узах,

Очередной указ изрек.

Царице не был он обузой

И к списку всех убитых в Сузах

Добавил триста человек.

Кто нищебродов убивали

Рук не простёрли на грабёж.

И что своё вернут едва ли,

Они про то прекрасно знали -

Ведь с неимущих что возьмёшь?

С указом, отданным царицей

Десятерых повесить чтоб,

Пришлось изрядно потрудиться –

Ведь жмурика вогнать в петлицу,

Что затолкать живого в гроб.

По всей империи евреи,

Чтобы потом спокойно жить,

В чужие вламывались двери

И всех мочили без истерик,

Едва услышав слово жид.

А как иначе можно было

Убитых столько им набрать,

Чтоб завалить все морги? Мыла

Во всей стране им не хватило,

В тот день все трупы обмывать,

Как требует того обычай,

Но для людей, а не врагов,

Которых семьдесят пять тысяч

Там набралось. До неприличья

Закон отмщения суров!

Весь день трудились за спасенье.

А на четырнадцатый день

Амара, под разлив весенний

Пошло повальное веселье,

Гуляли все, кому не лень.

Но то в провинции, в столице

Ещё на следующий день

По указанию царицы

По детским изумлённым лицам

Бить продолжал лихой кистень.

Оно понятно — самый крупный

Из всех персидских городов.

И думать было б просто глупо,

Что можно за один день в трупы

Всех превратить своих врагов.

Но в день пятнадцатый Амара

Уже гуляли до утра,

Влюблённые кружились пары,

Снимали стресс от всех кошмаров,

Ещё все трупы не убрав

Больших и маленьких злодеев.

Что делать, если наших бьют -

Про день спасенья иудеев

Есфирь царица с Мардохеем

О том указ свой издают.

— Отмщенье увековечить

Обязан избранный народ.