Книга I. Служба нарядов

Через неделю терпению оголодавшей молодежи приходит конец и группа из пяти молодчиков, обмотав кулаки для более глубокого психологического воздействия белоснежными бинтами, пошла искать несчастного хозяйственника. Начпрода кто-то предупреждает, что на него объявлена охота, и он огородами бежит спасаться и жаловаться на беспредел со стороны представителей органов правопорядка к полковнику Дурику.

Аристархыч вникает в суть проблемы и со словами: "Сам дурак!" натурально выпинывает многострадального начпрода из своего вагончика на произвол судьбы. Тыловику крайне повезло, что произвола судьбы рядом не оказалось.

Начпрода с того момента никто из отряда не видел. Хотя сам по себе он, как таковой, где-то в группировке существовал, но, как и любой гражданин России, старательно избегал встречи с милиционерами. Ведь правду говорят, что если нашего человека, ничего не объясняя, посадить в тюрьму на десять лет, где-то в глубине души он все равно будет знать — за что.

С исчезновением из пределов видимости начпрода вопрос по питанию тоже исчез. Стали, как говорится, харчеваться как положено. При выездах на задания получали крутые войсковые сухпаи — «лягушки» и даже с избытком.

Дрова для отопления палатки собирали в горах, сосны рубить запрещено. Таргим, несмотря на боевые действия, всё-таки заповедная зона. Затем тащили валежник с гор, останавливаясь через каждые сорок-пятьдесят метров, чтобы отдышаться. Сказывается кислородное голодание.

Единственное отсутствие проблем, так это боеприпасы. Пошел в гости в любую армейскую палатку, попил-поел с командирами. Выносишь ящиками патроны-гранаты-мухи-мины в любом количестве и в любое время суток. Войсковые разведчики показали, как вскипятить кружку чая на тротиле. Действительно — очень удобно и быстро.

Таргим. Погранзастава. Объединенная войсковая группировка. Танки, саушки (САУ — самоходная артиллерийская установка), миномёты, прикреплённые в кузовах грузовиков зенитные установки. Кислородное голодание. Два жилых дома с двумя враждующими ингушскими кланами-родичами, торгующими паленой водкой. Древние пустые аулы Алби-Ерды и непонятные захоронения Бархин. Грузинские сторожевые башни тринадцатого века. Христианский храм Тхаба-Ерды четырнадцатого века, разбираемый солдатами на укрепление окопов. Бурная горная река Асса, несущая ледяные воды далеко в Терек. И разрезающие облака горы. Да! Горы — это горы! Выше гор могут быть, истинно, только горы. Одно из украшений пейзажа — симпатичный двадцатилетний чабан Муслим со своими барашками.

Хорошо бывает поговорить с ним. О житье-бытье. О том, о сем:

— Здравствуй, Муслим!

— Здравствуй, Герасимыч! Как дела?

— С какой целью интересуешься?

Наивное дитя гор Муслим смущается:

— Да так, просто.

— В армии служил?

— Нэт.

— А хочешь?

— Хочу.

— А кем ты в армии хочешь быть?

Муслим приосанивается:

— Сержантом буду.

— Пить будешь?

— Нэ пью.

— Ну, тогда поешь, — Геркон протягивает Муслиму ненавистную банку "красной рыбы", Муслим с достоинством принимает, — Вот раньше у вас невест воровали, а сейчас как?

— А в прощлом году с другом воровали. — Не задумываясь отвечает, будто ждал вопроса, — он жениться хатэл. Паехали на «жюльке» в Гули. А там одна только молодая — ба-алшая такая. Она за забор вцепилась — кое-как оторвали. Оказывается, мы ей руку сломали. В мащину пасадили. Она орет. Кричит. Дергается. Кресло сломала. Мащину жялко стало — выпнули ее.

— Ну, а погоня то была?

— Не-е, не было. А обычно с автоматами гоняются. До кинжялов дело доходит. Но если жених невесту за порог своего дома успеет затащить, то родичи уже мирно договариваются.

— А ты, Муслим, всегда только здесь живешь? Никуда не ездишь?

— Да вон на те горы ходил, — показывает рукой на далекие, высокие горы в сторону местности Гули, — Красиво. Хорошо все вокруг видно. Там когда-то альпинист сорвался. До сих пор висит. Никак снять нельзя.

ПЕЧЁНКА ОТБИТАЯ

При желании печенку можно отбить…

(Из кулинарного рецепта.)

(Местность Гули)

Из Таргима каждое утро десять «якудза», облепив армейскую «бэху», едут в местность Гули на ингушский милицейский пост помогать тащить службу не то союзникам, не то оборотням в погонах. Бэха забирает отстоявшую смену бойцов и быстро исчезает. Пост расположен в огромном ущелье на исторической военно-грузинской дороге. Аккуратненький домик из красного кирпича на две комнаты с отдельными входами и с печками-буржуйками.

Причем в большей расположены четверо ингушей, в меньшей — десять якутян. Недалеко, метрах в сорока, автозаправка с тридцатилетним бородатым, с нехорошими глазами заправщиком по имени Джамал. Вот и вся обстановка. Кругом — дикая природа: высоченные скалы, река Асса с прозрачной холодной водой, слепящий глаза снег и сосны.

Все союзники, кроме Джамала, который от безделья постоянно обитал в комнате у соплеменников, любили побаловаться водочкой, впрочем как и якуты. Поэтому с первого же захода все перезнакомились и разговаривали друг с другом запросто, без церемоний.