Книга III: Симфония теней

И я, лежа на коленях у первородного духа, отрубился будто младенец. Не так часто мне в этом мире выдаются минутки безмятежности. И я хочу взять от них всё.

* * *

— Что это ты делаешь? — строго воззрился я на одного из Безликих.

— Взываю к промежуточной ступени «Адай», экселенс! — браво отчитался один из новичков, хотя на лбу его тотчас же выступила испарина. Стало быть, моё недовольство он уловил.

— Если ты вольёшь энергию, то этот уродливый конструкт расплавится прямо перед твоим лицом! — продолжил я разнос. — Ты что, не чувствуешь свои линии?

— Я… кхм, прошу прощения, господин, — смущенно потупил взор милитарий.

— Лиас, почему ты не наставляешь новопосвященных братьев на путь истинный⁈ — рассерженно рявкнул я в другой конец просторного подвала, переоборудованного под класс для магических практик.

— Я уже полсотни раз им всё объяснил! — ворчливо отозвался экс-Вердар. — Но они словно дворняги, выросшие в клетках! Я открываю им дверь, а им боязно выйти из-за своих решеток!

— Понятно, зови сюда второго своего товарища, — вернулся я к новичку. — Я так понимаю, у вас одинаковая проблема?

Озарённый смущенно потупился и едва заметно кивнул.

Когда передо мной вытянулись в струнку два милитария, я вперил в них требовательный взгляд. Совсем недавно они, защищая Ворона, подняли перстни против меня и Безликих демонов, но я сохранил им жизнь. И вот несколько седмиц назад они разыскали меня через связных Орвандела. Сначала вроде разговор шел только о возвращении колец, которые я у них конфисковал. Но потом оба признались в желании примкнуть к моему братству. Причем, стремление их было так велико, что они ничуть не смутились от требования принести клятву над камнем крови.

Вот такая она, сила слухов! Теперь в моем подчинении было уже не семь чародеев, а девять! Правда, у новичков обнаружились некоторые проблемы с дисциплиной. Поскольку они, в отличие от остальных милитариев, опыта военной службы не имели. Но ничего, я их быстро научу Родину любить!

— Значит так, уясните раз и навсегда: чего-то не знать — это не стыдно, — изрек я, чеканя каждое слово. — Стыдно тратить моё время, упорствуя в навязанных вам когда-то заблуждениях. Ваши звания магистров всего лишь условность. В сравнении с моими ребятами вы не дотягиваете даже до послушников. Всё, что от вас требуется — слушать, подчиняться и учиться. И если какие-то элементы у вас не получаются, то нужно просто их оттачивать. Долго. Муторно. Изнурительно. Но ничего не выйдет, если вы будете игнорировать наставления ваших старших братьев. Понятно?

— Да, экселенс…

— Разумеется, господин…

— А теперь объясните мне, в чем ваша проблема? — потребовал я.

— Дело в том, что я не могу призвать ту ступень, о которой говорит брат Лиас, — признался один из милитариев. — Ведь она должна диссонировать с истинным слогом, идущим перед ним.

Его товарищ лишь покивал, подтверждая, что у него ровно те же самые опасения.

— Выходит, вы оба испугались диссонанса? — хмыкнул я.

— Конечно, экселенс, это же крайне опасно! Мы не ингениумы, и не сумеем предвосхитить каскадный распад…

— Вздор! — эмоционально взмахнул я рукой. — Идите сюда, и я покажу вам глубину ваших заблуждений!

Я подвел новичков к металлофону, стоящему у стены, и надел на пальцы специальные напёрстки. Да, вот таким нехитрым способом я практически воссоздал механику игры на фортепиано. Педалей, конечно, не хватало. Но да это я уже привередничаю. Настанет время, и я спроектирую полноценную челесту! Вот придумаю только подходящую конструкцию молоточков, и как их увязать с клавишами. Ну а пока обходимся тем, что есть.

— Слушайте, гармоничны ли эти два звука?

Мои пальцы стукнули по пластинкам, порождая тоненький звон. Я сыграл чистую квинту, которую в моем прошлом мире обычно характеризовали как призывную и торжественную. С этого интервала нередко начинаются гимны, марши и прочие знаменательные произведения. Полагаю, такой пример даже далекие от музыки люди поймут.

Магистры заторможено кивнули, не переставая коситься друг на друга.

— Хорошо. На всякий случай поясню — это называется консонанс. Запомнили. А что скажете теперь? — напёрстки выбили на металлофоне малую секунду, которая звучала откровенно немелодично и несогласованно.

— Неприятно, — поморщился первый.

— Точно… внушает какое-то беспокойство даже, — поддакнул ему товарищ.

— Именно. Это и есть тот самый диссонанс. Но запомните пластинки, которые я затронул. Сейчас, я потревожу их снова, только добавлю к ним еще одну… — я сыграл трезвучие и развернулся к подопечным. — Ну? Можете ли вы теперь сказать, что аккорд звучал остро и раздражающе?

— Нет, экселенс, на сей раз он весьма приятен слуху, — признали озарённые.