Книга Иисуса Навина

сии звуки и буквы не суть… действие Божества, а действие человеческого тела, но тем не менее мы веруем, что и этим звукам и буквам присуща благодать Божия ради Божественного имени, ими произносимого… Имя «Иисус» есть сила божественная, коей неотделимо приcущ Св. Дух, творящий чудеса во Имени сем…»[180]. Хотя полемическое сочинение иеромонаха Антония уже тогда подверглось критике из-за нечеткости и противоречивости богословских формулировок, но нельзя упрекнуть его в неправославности. «…Имя «Иисус» по самому существу есть Сам Бог, но не есть оно самая неименуемая сущность, как в том оклеветывают нас некоторые, будто мы это утверждаем, – прочь такое хуление!»[181]

.

Конечно, выражение «по самому существу» нуждается в корректировке или в объяснении в соответствие с церковным учением об энергиях Божиих – слишком уж близко слово «существо» к слову «сущность». Иеромонах Антоний решительно разделяет эти два понятия, как видно из вышеприведенного высказывания. Если выражение «по самому существу» означает всего лишь «по самой сути», то это ярко иллюстрирует то, что учение об имяславии ничем не отличается от церковного учения о божественных энергиях, о божественном свете. Ведь является человеку Сам Бог, но видит-то человек не сущность Божию, а Его нетварные энергии[182].

Перемена имени Осии (iwvh) на имя Иисус (iwvhy) означает, как было отмечено выше, качественный скачок. Подобная смена имени – Аврам на Авраам, Сара на Сарра, Иаков на Израиль – знаменовала решительный поворот в жизни этих людей, приобретение какого-то нового качества, поставления на особое служение. Моисей, изменяя имя своему служителю, предуготовляет его таким образом к предстоящему служению – во главе народа Божия войти в землю обетованную и завоевать ее. Именно такое значение перемене имени придавалось в иудейском (как раввинском, так и филоновском) и в христианском толковании. «Моисею преемствовал Иисус Навин, и, введши народ в обетованную землю, водворил его там, победив по божественному полномочию народы, которые теми местами обладали»[183]

.

Но христианские авторы, в том числе и Августин, стараются в этой перемене имени не столько подчеркивать предуготовление Иисуса Навина к его земной миссии, сколько указать на прообразовательный характер этой перемены. Уже в самом раннем христианстве мы встречаем глубоко развитой типологию Иисус Навин – Иисус Христос. Так, в Послании Варнавы, иудео-христианском памятнике начала II века, автор так объясняет смену имени Моисеева преемника: «Моисей… возложил на него имя Иисус, и сделал это только для того, чтоб народ слышал всё то, что Отец обращает к нам в Своем Сыне»[184].

Если типологию Послания Варнавы можно условно назвать «матфеевской», то типологическая линия «Диалога с Трифоном Иудеем» св. Иустина Мученика – памятника второй половины II века – ярко «филоновская»: «Иисус… звался Осия… Моисей назвал его Иисус. Почему ты не спросишь себя о причине, по которой он сделал это?.. Посему Христос остается сокрытым от тебя и ты читаешь, не разумея. Даже сейчас, слыша, что Иисус есть наш Христос, ты не можешь дать себе отчет в том, что имя ему было дано не без смысла, не случайно»[185]

. Как мы увидим, от Филона Александрийского через св. Иустина Мученика к Клименту Александрийскому и Оригену, а через них к каппадокийцам, к отцам пустыни и даже в какой-то степени к Августину в экзегезисе книги Иисуса Навина происходит развитие одной и той же типологической линии, которую условно можно назвать «филоновской».

Как новое имя служителя Моисеева, так и его подвиги указывают, по мысли блаженного Августина, на другого Иисуса и Его подвиги: «Так как сказано было Моисею, что он не введет народа в обещанную землю… избирается на его место другой – Иисус Навин, именовавшийся Осией. И так как ему Моисей поручил ввести народ в землю, он переменил имя Осии и назвал его Иисусом, чтобы не чрез Моисея, но чрез Иисуса, то есть не чрез закон, а чрез благодать народ Божий вступил в землю обетования»[186]. Закон и благодать как бы персонифицированы здесь в лице Моисея и Иисуса Христа, прообразом же последнего является Иисус Навин. Хорошо заметно, как в этой

проповеди Августин озвучивает для латинского слушателя мысль Климента Александрийского, получившую великое развитие у Оригена и повлиявшую на весь тип христианских толкований: «Имя Иисус, предвозвещенное в законе, было именно предызображением Господа»[187]

. «Книга Иисуса имеет целью не столько показать нам подвиги Иисуса сына Навина, сколько начертать нам тайны Иисуса, моего Господа»[188].

Такое истолкование Писания, которое сам Ориген называет «духовным», стремится актуализировать Ветхий Завет для каждого христианина, отделенного от ветхозаветных событий веками и тысячелетиями, научить видеть «сквозь презренную плоть буквы дух смысла». И у Августина можно найти то же: «То, что называется Ветхим Заветом, было дано как свидетельство о некоей другой реальности, грядущей»[189].