Книга иллюзий

Спустя полгода статья в февральском номере «Фотоплей» предложила взглянуть на прошлое Гектора более трезвым взглядом. К тому времени уже вышло несколько его картин, и, по мере того как интерес к его работам повсюду возрастал, потребность в сочинении его доголливудской биографии явно шла на убыль. По первому же абзацу Бриджит О’Фаллон, штатного репортера, в частности по ее словам о пронзительном взгляде Гектора и его

легком мускулистом теле,

сразу становится ясно, что единственная цель автора – наговорить побольше комплиментов. Очарованная его испанским акцентом и приятно удивленная бойким английским, она спрашивает о происхождении немецкой фамилии. Это есть просто,

отвечает Гектор. Мои родитель из Германия, как тоже и я. Когда я маленький, мы все переезжать в Аргентину. Дома мы говорим немецкий, в школе я говорю испанский. Английский уже потом, в Америка. Еще не так хороший.

Мисс О’Фаллон спрашивает, давно ли он здесь, на что следует ответ: три года. Это, разумеется, противоречит информации из «Бюллютеня», а когда Гектор начинает перечислять, кем он успел поработать в Калифорнии (официант, агент по продаже пылесосов, землекоп), – о том, что он вообще из мира шоу-бизнеса, нет и помину. Вот вам и блестящая артистическая карьера, сделавшая его кумиром в каждом аргентинском доме.

Конечно, можно отмахнуться от ухищрений рекламщиков Ханта, которых меньше всего интересовало истинное положение дел, но кто сказал, что версия «Фотоплея» более точна или правдоподобна? В мартовском выпуске «Пикчер-гоуэр» журналист по имени Рэндалл Симмс, описывая свою встречу с Гектором на съемочной площадке фильма «Танго с осложнениями», поражен, что этот аргентинский король смеха говорит на безукоризненном английском, без всякого акцента. Если бы вы не знали, откуда он родом, вы бы поставили сто против одного, что он вырос в Сандаски, Огайо. Симмс делает Гектору комплимент, но его слова порождают массу тревожных вопросов относительно корней нашего героя. Даже если принять как факт, что его детские годы прошли в Аргентине, он должен был приехать в Америку гораздо раньше, чем это следует из других статей. Ниже Симмс цитирует Гектора: Я был дрянным мальчишкой. Родители выгнали меня, когда мне было шестнадцать, и я ушел без оглядки Я двинул на север и в конце концов очутился Америке. У меня всегда была одна мечта – стать кинозвездой. Человек, произносящий эти слова, не имеет ничего общего с тем, у кого месяцем раньше брала интервью Бриджит О’Фаллон. Был ли тот жуткий английский одним из его трюков, на который попался «Фотоплей», или Симмс намеренно исказил картину – быть может, подчеркивая его свободное владение английским, журналист хотел поднять акции Гектора как будущего актера звукового кино в глазах продюсеров? Возможно, они сговорились или, другой вариант, некто третий заплатил Симмсу – например, Хант, испытывавший серьезные финансовые затруднения. Что, если Хант пытался поднять рыночную стоимость Гектора в расчете продать его услуги другой кино студии? Этого мы никогда не узнаем. Ясно одно, какими бы мотивами ни руководствовался Симмс и как бы неточно О’Фаллон ни изложила речь Гектора, эти две статьи противоречат друг другу, сколько бы мы ни пытались все списать на грехи журналистов.