Книга Лазури

Прозевав удар древком косы по лбу, Канария отскочила за стул и вдруг, ухватив его за ножку, молниеносным движением швырнула в меня. Я инстинктивно вскинул руки, раздался треск: вспыхнувшая на миг передо мной выпуклая стенка цвета ядовитого меда приняла на себя удар. Отдачи при этом не было. Ого! Я и не знал, что так могу! Белая Карта вновь удивила меня. Чего еще я о ней не знаю, интересно? В следующее мгновение Суок с яростным криком ударила нашу противницу плечом в грудь. Драка возобновилась. Комната уже напоминала дзот после попадания фугасного снаряда. Я откровенно наслаждался происходящим.

Но вскоре мне стало ясно, что спектакль пора кончать. Канария оказалась неожиданно крепким орешком: даже без медиума, она смогла противостоять моей дочери почти на равных, хотя и постоянно пятилась, увертываясь от всполохов черной стали. За окном уже темнело, скоро с работы придет Ми-тян. Что будет тогда? Сказать было нельзя. И я привел в действие резерв.

Проведя рукой по своему кольцу, я открыл канал. В висках сразу чуть загудело, безымянный палец слегка задрожал — определенно надо бросать курить. Спина Суок вздрогнула. Отпрыгнув, она быстро взглянула на свое кольцо, потом на меня. Я послал ее обратно в бой не слишком ласковым взглядом. От сердца к пальцу по нитям нервов медленно шли кольца холода.

Вот, значит, каково оно — быть медиумом?

— Отец, что ты делаешь?

— Не отвлекайся, дожми ее!

И все же мы опоздали…

Когда Суок вновь оказалась возле Канарии, та уже, взвившись в воздух, довершала размах. Ее зонт с силой ударил по Бэрри-Беллу, опутавшему своего яростно трепыхавшегося противника сетью сверкающих желтых искр. Золотая оса, издав тихий звон, шарахнулась в сторону, сеть распалась, освободившийся Пиччикато бирюзовым смерчем завертелся вокруг зонта. Хлопок. Тихий шелест шелка. Негромкий мелодичный звук.

Уложив скрипку на плечо, Вторая, зависшая в воздухе, строго взглянула на нас и взмахнула смычком.

— Уходите немедленно, и останетесь живы.

Вместо ответа я метнул струю янтаря — благо они наконец-то разделились. Черно-оранжевый поток ударил прямо в выставленный вперед смычок, меня вдавило в стену. Я выбрасывал вещество, не переставая, одновременно посылая энергию Суок черех кольцо. Дьявол забодай! Я видел изумление на лице нашей врагини. Сжимая в подрагивающей от усилия руке смычок, она резала волосом янтарь, рассекая его перед собой на два расходящихся веером луча. Мелкая стерва.

— Ну же, дочь!

— Хорошо!

Суок ударила снизу, сбив Вторую с линии моей атаки и впечатав в потолок. Я сразу прервал поток и сосредоточился на кольце. По комнате снова закружились два смерча, черный и желтый. Бэрри-Белл, несмотря на мои вопли, все еще офонарело кружился под потолком: видно, никак не мог очухаться. Ладно, попробуем без него…

И тут Канария, сделав обратное сальто, провела смычком по струнам.

Я умер и родился вновь.

Такими словами можно очень приблизительно описать — нет, не мои чувства, но впечатление, разразившееся в скрутившемся тугими спиралями пространстве. Попробуйте органично слить воедино три несочетаемые в принципе мелодии, — Moondance, «Зиму» Вивальди и Battle of Rose, — добавьте нечто, не существовавшее прежде, вплетите во все это настроение Желязны и Мураками… Нет, вам это все равно не удастся. Лучше даже и не пробуйте.

На все эти размышления мне хватило миллисекунды, прежде чем сумасшедшей силы взрывная волна, вплюснувшая мою жалобно хрустнувшую спину в обои, швырнула Суок на меня. Я едва успел поймать ее и напутственно подтолкнуть в плечо. Окруженная сферами и вихрями сгустившейся музыки, Канария, закрыв глаза, водила смычком, и ветер, бивший из сфер мне в лицо, все крепчал.

Суок, заслонившая меня, вскинула косу и завертела ее перед собой, как пропеллер, гоня воздух назад. Ее тело слабо переливалось в бело-голубом неярком сиянии, исходившем от кольца. Она сама стала ветром, а я был центром урагана, шаманом, неподвижно воздевшим руки в оке бури, пока облака в вышине все быстрее и быстрее скручиваются в исполинский водоворот гибели.

Длинные темные волосы взвились над плечами — адский визг наполнил гостиную, спасительно испоганив музыку. Два облака черного дыма заклубились по обеим сторонам от Суок. Нематериальные, они не имели той формы, в которых я видел их уже два раза — лишь изредка из клубов мрака проступали шип, лапа или пасть. Давно пора.

Напирающий звук утих. Канария изумленно приоткрыла рот.

— Что за злую магию вы оба себе подчинили?

Суок молча указала пальцем на нее, и духи ужаса с воплем назгула пошли в рукопашный — хотя было ли то, чем они пытались ее схватить, руками? Не то лапы, не то клешни… не то вообще тентакли какие-то. Да что за бред лезет в голову, в самом деле… С трудом увертываясь от косы и щупальцев, Канария изо всех сил оберегала струны, фехтуя смычком. Оставалось только ждать, когда она сделает промашку. И она ее сделала. Один из черных языков обвил ее ногу и рванул на себя. Вторая мгновенно оказалась опутана туманными щупальцами с головы до ног. Рывок — и скрипка полетела на пол.