Книга магии

Пребывая в своей наилучшей форме, Маскелейн запоминал три пространных заклинания за раз. Но чтобы расправиться с ненавистным Подлбримом теперь, когда заговорщики больше не могли оказать ему необходимую поддержку, Маскелейн выбрал пять несложных формул. И прихватил свою лучшую волшебную палочку.

Он хотел как можно сильнее унизить деревенщину, наслать на него чесотку, заставить плясать до упаду, пусть у него брызжет слюна, пусть он начнет мочиться под себя, можно превратить его в горбуна, покрыть все тело бородавками и, в конце концов, отправить на остров в Южном океане – пускай там обороняется от людоедов.

Он вызвал карету, завернулся в плащ и отправился в путь. Приземлившись недалеко от мазанки, с победным маршевым мотивом, крутящимся в голове, он пошел по тропе ко входу. Маскелейн стукнул кулаком в дверь и потянулся к щеколде, ожидая, что жилец выглянет в окно. Однако дверь тут же распахнулась, на пороге стоял Подлбрим в неизменной (неописуемая серость) одежде, в которой он выступал на Великом симпозиуме. Он моргнул, с трудом узнавая пришельца. Потом лицо его прояснилось:

– А-а, тот, с клавиконтом! Извините, не припомню вашего имени.

Маскелейн улыбнулся. Раньше от этой улыбки кровь стыла в жилах его врагов.

– Меня не проведешь, Подлбрим. Я все знаю.

– Неужто? – удивился коротышка-волшебник. – Никогда не встречал того, кто бы знал все. Хорошо бы ознакомиться с вашими эпистемологическими методами.

– Довольно! С вашими сообщниками покончено. Пришла ваша очередь.

Он ворвался в домик. В комнате все осталось по-прежнему, как раньше. Маскелейн оглядел свою жертву.

– Будете просить пощады?

Подлбрим прикрыл дверь и сунул руки в рукава халата. Наклонив голову, он рассматривал пришельца с видом удивленного исследователя, обнаружившего на образчике не ту этикетку.

– Вы застали меня врасплох. Я и не подозревал, что состою в заговоре.

– Я сказал довольно, – взгляд Маскелейна ожесточился. – Начнем.

Он наставил волшебную палочку на Подлбрима и проговорил первую суру «Переменной чесотки Тиза». Однако что-то пошло не так. Он слышал собственный голос, интонирующий слоги, но в голове его они не отзывались многократным эхом, что подтверждало бы их мощь.

Маскелейн покачал головой и произнес вторую суру, размышляя, что он мог упустить в этом детски простейшем заклинании, но и свежие слоги ничем не откликнулись в его голове.

Тем временем Подлбрим уставился на него, как на тупого студента, который никак не может справиться с декламацией.

Маскелейн поборол свой гнев. «Чесотка Тиза» может сменить полярность, если финальную суру не произнести в надлежащей точности, такой конфуз для него нежелателен, даже если Подлбрим никому ничего не расскажет. Он очень аккуратно произнес слоги и описал палочкой три маленьких кружочка, как и полагалось по инструкции.

Но ничего не произошло. Ни Синей линии, ни взрыва ауры вокруг Подлбрима, ни следа муки на вежливом лице!

Подлбрим поинтересовался:

– Что это было? Заклинание?

Маскелейн промолчал. Раньше с ним ничего подобного не случалось, даже когда он был неопытным учеником-первогодком. И столь простое заклинание… Он потряс палочкой.

– Разве мы не обсуждали Серебро и Тьму? Я имею в виду флюксии. Здесь у вас ничего не получится.

«Безумный танец Ограмана» вызывался пятью слогами и жестом. Маскелейн произнес их, махнул левой рукой – никакой реакции.

– Я покажу вам, – сказал Подлбрим.

Закатав рукава, он обнажил руки и зашевелил пальцами, словно играл на сложном инструменте. Мгновенно пространство между ним и Маскелейном на уровне пояса покрылось толстым горизонтальным слоем кабеля из искрящегося серебра. Подлбрим снова пошевелил пальцами, и стальные иссиня-черные тросы прошили серебряные флюксии под прямым углом.

– Когда их вызовешь, – пояснил волшебник, – они просто поглощают энергию Красных, Синих, Зеленых, Желтых флюксий во всей округе. Особенно в точках пересечения.

Маскелейна захлестнул целый каскад непрошеных эмоций. Первое – он понял, что его выставили дураком. Потом накатила волна беспомощности, а за ней последовал удар кувалды невыносимого позора оттого, что этот Подлбрим смотрит на него свысока, когда все должно быть ровным счетом наоборот. Сейчас этот грязный деревенщина обязан был молить о пощаде, обчесываясь и выкидывая судорожные антраша. А вместо этого он лепечет о схождении линий и каких-то там связях.

А потом сквозь сумбур ненависти пришло озарение. Маскелейн считал себя весьма способным, опытным волшебником. Он накладывал мощные заклятья и заколдовывал магов гораздо более умудренных, чем он сам, но которым не хватало силы воли, применяемой им в работе.

И вот тут, сейчас, в этой ветхой мазанке, он вдруг увидел пересечение флюксий, чья сила была на несколько порядков выше, чем он когда-либо мог достичь. Он должен был достать эту силу и прикоснуться…