Книга Мечей

– Бессмысленный спор. Я знаю: когда тебе выгодно, ты, как сейчас, выдаешь себя за мужчину.

– Выяснилось, что в этом мире лучше, чтобы люди считали меня мужчиной.

– Так что – признаешь ты, что я разгадал твой обман?

Кроу вежливо поклонился, стараясь, чтобы поклон не выглядел насмешливым, хотя ему очень хотелось рассмеяться.

– Я выдаю себя за мужчину, хотя на самом деле я женщина. Позвольте правильно представиться, ваше величество. Я Аполлония Кроу, могу шпионить и возвращать украденное, к вашим услугам.

– Ты воровка и мошенница. За свои преступления просидишь год в тюрьме Никаи.

И в сопровождении стражников он вышел из камеры.

Вслед ему донеслось замечание Аполлона Кроу:

– Три нераскрытых обмана.

– Что? – нетерпеливо спросил через плечо император.

– Проклятие заставляет меня принимать любое сделанное мне предложение о работе и выполнять работу, что бы я о ней ни думал. Но три нераскрытых обмана позволяют мне разорвать договор, если я скажу правду о проклятии нанимателю, от которого ухожу. И сейчас я от вас ухожу.

– С меня довольно этого вздора! Заприте дверь!

Дверь камеры захлопнулась. Засов задвинули. Замки закрылись. Звуки шагов удалились.

Аполлон Кроу бросил альбом на койку и еще немного подождал, убеждаясь, что все вернулись к своим обычным занятиям. Затем распустил скрепляющие его нити и превратился в стаю ворон, сто тридцать четыре пары крыльев. Все вороны легко пробрались сквозь промежутки между прутьями решетки: ведь они должны быть узки только для человека.

Большая часть стаи полетела в гавань. Там вороны расселись на мачтах кораблей, готовящихся к отплытию в прилив. Хоть они кружили над палубами, но не видели ни ее, ни ее спутников, собирающихся отплыть в море. Наконец два разведчика, улетевшие дальше всех, доложили, что по прибрежной дороге на запад едет карета. Когда стая догнала карету, она уже покинула территорию Римской империи и была в приграничном государстве Ойо, вне досягаемости имперских солдат.

Вороны – превосходные разведчики. Они весь день сопровождали путников, и их ни разу не заметили. Вечером карета подкатила к хорошо охраняемой гостинице. Вскоре женщина открыла ставни одной из комнат на втором этаже. Она села за маленький столик, раскрыла альбом и принялась рисовать.

Аполлония Кроу появилась в каретном сарае и тем самым избежала внимания стражи у ворот. Поднявшись по черной лестнице, она постучала в нужную дверь и, когда ее открыли, вошла с чарующей улыбкой.

– Ты! – сказала Сладкоречивая.

– Узнала?

– Тебя нельзя забыть. Что ты здесь делаешь? И почему, мейстер Кроу, ты переодет женщиной? Думаешь обмануть меня модным платьем и прической в древнеэллинском стиле?

Аполлония Кроу задержалась, разглядывая свое отражение в зеркале туалетного столика. Черные волосы изящными кольцами падали ей на плечи, но подбородок, пожалуй, был тяжеловат для такого лица. Всегда приятно знать, что легкие перемены в одежде и внешности коренным образом меняют отношение к вам людей, считают ли те вас слишком мужественным для женщины или слишком женственным для мужчины.

– Император раскрыл мой обман.

Взгляд Аполлонии Кроу скользнул по альбому.

Женщина закрыла альбом и села.

– Твой обман? Что за обман?

– Я выдавала себя за мужчину, тогда как на самом деле женщина.

Она склонила голову набок, рассматривая его, словно распутывая нити его существа.

– Нет.

– Что нет?

Сладкоречивая уселась к столу, раскрыла альбом и принялась рисовать; она рисовала так быстро и точно, что рисунки появлялись словно по волшебству, хотя это было просто мастерство. Все больше ворон слетало с ее карандаша и рассаживалось на страницах, толпясь, садясь на насест, споря, шпионя. И все вороны были красивыми, ни одной карикатуры.

– Знаешь, когда-то я была влюблена в императора, еще до того как он стал императором. Я просила его жениться на мне, хотя он мне в отцы годится, но он отверг меня, однако хотел использовать мои видения в своих целях. Странно, что он отказался от такого легкого пути приобрести мою вечную верность.

– По-моему, удивительно, что он не выбрал тебя в спутницы жизни, когда была возможность.

Она прижала руку к груди и мило захлопала ресницами.

– Ты так считаешь?

– Конечно. Ты умна и прекрасно говоришь.

– Ты мне льстишь.

– Зачем мне льстить? Ты действительно красива, почти как я.

– Действительно, зачем? – сказала она со смехом. – Увы, совесть не позволила ему воспользоваться моей влюбленностью определенным образом. Но мне повезло, что из этого ничего не вышло, иначе я могла бы стать совсем другой и совсем по-иному смотрела бы на мир. Вместо того чтобы призывать к перевороту, я была бы на стороне тех, кто пытается его подавить. Смешно, не правда ли?

– А зачем ему твои видения?

Она опустила карандаш.