Книга о Прашкевиче, или от изысканного жирафа до белого мамонта.

Евгений Александрович Ёлкин — крупный ученый палеонтолог, член-корреспондент старейшего в Европе Сенкенбергского научного общества (ФРГ). Занимался он палеозойскими трилобитами, конодонтами. Вместе с ним мы когда-то начинали работать в Институте геологии и геофизики Сибирского отделения АН СССР — с первого года его открытия. Но мои пути вели в другую сторону, а вот Женя остался в науке. Теперь — навсегда...

Ангарида — это материк, занимавший в палеозое место нынешней Сибири, идеальное место для развития беспозвоночных. Здесь тянулись вдоль берегов самые крупные из когда-либо существовавших на Земле барьерных рифов. Они в несколько раз превышали объем и протяженность современного подобного гиганта — Большого барьерного рифа Австралии. Развитие жизни в палеозойское время и является содержанием написанной нами книги. Строматолиты, археоциаты, трилобиты, брахиоподы, цефалоподы — чуден мир при любой эпохе! Конечно, изучать прошлое по окаменелостям это все равно что восстанавливать жизнь гигантского шумевшего когда-то города по остаткам его многочисленных кладбищ, но почему нет, если это дает результаты? Ушедший мир — это наш мир. Чудовищные создания — это наши предки. Их страсти (отраженно) кипят в нас. И чем примитивнее форма, тем больше в нас ее отражений — мелких, жалких, страшных. Изучать прошлое — изучать себя. Чудесный мир морских кубков, лилий, трилобитов, закапывающихся в придонный ил, форм, которых мы никогда не видели и никогда не увидим...

Писатель, создающий научно-популярные книги, казалось бы, должен тяготеть к научной фантастике, но у тебя бывает, скажем так, фантастика и не совсем «точная». Иногда ты трактуешь научные и исторические события несколько вольно…

Фантастика — это мир, в котором мы все, возможно, хотели бы жить, но в котором, к сожалению, жить никогда не будем, хотя живем в нем с первого до последнего своего часа. Собственно, я никогда не писал фантастику ради фантастики. В этом мы были очень солидарны с Борей Штерном, моим покойным другом. То, что я пишу, обычно произрастает из зерен моего конкретного опыта. Например, «Царь-Ужас» — часть биографии моего отца и его товарищей, «Парадокс Каина» — дыхание Азии, любимой и ужасной, в романе «Теория прогресса» снежный человек так же правомерен, как все другие действующие лица; даже в романе «Поворот к Раю» — романе сугубо реалистическом — главный герой занимается изучением ОЭ — организованных элементов. И в то же время такие вещи, как «Белый мамонт» или «Подкидыш ада» — вещи, конечно, научные...

Один из самых значительных твоих фантастических романов — футурологическая утопия «Кормчая книга», широкое полотно, показывающее несколько срезов предполагаемого будущего. Срезов, разделённых многими и многими столетиями. Кормчими книгами назывались на Руси в XIIIвеке сборники церковных и светских законов. Какие законы собраны в твоей «Кормчей книге»?

Это попытка разобраться с разумом и моралью. Чего мы стоим в вечном изменяющемся мире? Звездное небо над головой и мораль в нас, попытка слиться с миром и невозможность этого. Люди нашего времени, погибающие от невеж, и будущие счастливцы, получающие возможность быть эфирными существами, жить свободно — среди звезд. Мне бы хотелось расширить этот роман, но где жаждущий открытий издатель?..

Углубляясь в прошлое или будущее, нельзя забывать  о настоящем… Роман «Деграданс», написанный в соавторстве с московским фантастом Алексеем Калугиным, посвящён острейшим проблемам современности, в частности, тому, насколько грязно могут быть использованы возможности, предоставляемые нынешним стремительным развитием информационных и телекоммуникационных технологий. Вот, как мне кажется, одна из ключевых цитат: «Общественным мнением в России руководят те, кто дорвался до денег».