Книга о русской дуэли

Он тоже стрелялся на дуэлях, но не с толстовской жестокостью, а с настоящей «гусарской» легкостью и удалью (что в сочетании с совсем не гусарской лысиной и страшноватой внешностью создавало специфический ужасно-комический эффект). В 1812 году он выиграл «у офицеров пари, что доставит Наполеону два фунта чаю! И доставил: и только по благосклонности Наполеона благополучно возвратился в русский лагерь» [102, с. 992].

«О нем рассказывали анекдот, что, приехав однажды на станцию и заказав рябчика, он вышел на двор; вслед за ним взошел в станционную комнату известный московский сорванец <…> который насильственно посягнул на жаркое, хотя ему говорили, что рябчик заказан другим проезжим. Возвратясь в комнату и застав этого господина с поличным, князь Федор Федорович преспокойно пожелал ему хорошего аппетита и вместе с тем, выставив против него дуло заряженного пистолета, заставил проглотить без отдыха еще одиннадцать рябчиков, за которые князь заплатил. Его и подразумевал М. Н. Загоскин в своем Юрии Милославском, заставившем под подобною же угрозою поляка докончить жареного гуся» [23, с. 432].

«До чего у него была развита страсть ко всякого рода выходкам, видно из того, что на одном портрете он велел художнику придать пальцам на руке положение, считающееся неприличным» [165

, с. 137].

В отличие от Американца Феденька ни разу не был разжалован, храбро и благополучно прошел через военные походы начала века, в 1812 году был адъютантом Багратиона, затем дослужился до полковника, командовал Гродненским, а затем Клястицким гусарскими полками. В 1826 году он был арестован по делу декабристов, однако был оправдан и вскоре (видимо, в качестве компенсации) произведен в генералы. В 1836 году постаревший Феденька (ему было уже 48 лет) был отставлен (по одной из легенд – за то, что появился на публичных гуляньях в Варшаве в обществе не совсем приличных женщин) и до своей смерти в 1863 году жил в Москве или в Остафьеве, у своей сестры Веры Федоровны и ее мужа, известного поэта князя П. А. Вяземского. Феденька тоже пережил свое время, он тоже остался легендой – но иной, чем Американец. Он славился и запомнился не дикостью – но экстравагантностью, не жестокостью – но комичной удалью и бесшабашностью.

Итак, соперники приехали к месту поединка. Как они должны быть одеты?

Однозначно жестких требований не существовало, но были некоторые общие правила.

На месте дуэли соперники должны появиться прилично одетыми, хотя и не обязательно при полном официальном (тем более парадном) мундире. Конечно, домашний халат или фуфайка были абсолютно немыслимы. Но и просто небрежность в одежде была бретерским вызовом противнику и неуважением к ритуалу. Поэтому становится понятным, что, например, ярость Сильвио на первом поединке начала накапливаться уже с того момента, когда его соперник явился на «поле чести» с опозданием и неглиже: «Я увидел его издали. Он шел пешком, с мундиром на сабле <…> держа фуражку, наполненную черешнями».

Интересно отношение к мундиру и штатской одежде у офицеров. Было принято, что в повседневной жизни старший по званию или по должности мог позволить себе в присутствии младшего какие-то вольности в одежде, в то время как младший в присутствии старшего должен быть одет по форме. Но дуэль была фактом частной жизни, где изначально соперники должны быть равны. Иногда одежда, в которой соперники явились к месту дуэли, служила знаком отношения к поединку, к противнику и могла восприниматься очень остро. Например, когда генерал П. Д. Киселев вместе с И. Г. Бурцовым приехал в Ладыжин для поединка с генералом А. Н. Мордвиновым (мы уже рассказывали об этой дуэли; во время ссоры Мордвинов был подчиненным Киселева), «Бурцов отправился к Мордвинову, который уже дожидался их. Он застал его в полной генеральской форме, объявил о прибытии Киселева. <…> Мордвинов… спросил, как одет Киселев. „В сюртуке“, – отвечал Бурцов. – „Он и тут хочет показать себя моим начальником, – возразил Мордвинов, – не мог одеться в полную форму, как бы следовало!“» [129, с. 26].

Во время самого боя единственное требование к одежде – она не должна защищать от удара. Поэтому на фехтовальной дуэли соперники дрались обычно в одних рубашках или, когда позволяла погода, с обнаженным торсом. При дуэли на пистолетах допускалась любая одежда. Обыкновенно верхнее платье снималось, но это требование исполнялось не всегда, и Лаевский на поединке с фон Кореном («Дуэль» А. П. Чехова) не только не снял, но и не расстегнул пальто – и это ему очень мешало.