Книга о шаманке Нисань

— То люди вашего царства живых. Поскольку /они/ поступали с добрыми помыслами, /их/ счастье и благополучие не прерывается. Поскольку /они, богаты и изобильны, детьми и внуками /свой/ род продолжая, /эти деревья/ такие зеленые.

Тогда шаманка Нисань снова спрашивает:

— Какой водой насильно поят ту одну толпу из множества женщин, усадив /всех их/ в одно место? Почему они /22 b/ плачут, оглашая небо и землю?

Мама говорит:

— То люди вашего царства живых. Поскольку, подойдя к реке, /они/ дурные грязные дела попусту делали в реке, владыка реки, разгневавшись, /теперь/ пытает /их/, спаивая им грязную воду, которую они /когда-то/ наделали.

Шаманка Нисань снова спрашивает:

— Мама, того одного человека пытают, приколотив его руки к двери. Почему он плачет, оглашая небо и землю?

Мама говорит:

— То человек вашего царства живых. Когда /он/ жил в мире живых, если давал людям серебро, то по маленькой гире давал /его/. Поскольку /он как бы/ ел мясо людей, беря по большой гире, когда брал /потом серебро/ от людей, и так как на этом обычно в беду не попадал, то здесь /его/ пытают, подвергнув мучениям.

Шаманка Нисань снова спрашивает:

— Почему того одного человека, взвалив /ему/ на голову камни, заставляют нести /их/ вверх в гору? Почему он плачет, оглашая небо и землю?

/23 a/ Мама говорит:

— То человек вашего царства живых. Поскольку /он/, отправившись в горы, скатывал вниз камни, и поскольку /он так/ попал в голову владыке горы, и /тот/ заболел, /его здесь/ пытают, заставив относить назад камни, сброшенные им /когда-то вниз/.

Шаманка Нисань снова спрашивает:

— Все люди того одного человека окружив, бьющие — бьют /его/, волокущие по земле — волочат /его/ по земле. Почему он плачет, небо и землю оглашая?

Мама говорит:

— То человек вашего царства живых. Поскольку в то время, когда /он/ был живым, силой взяв людей на службу, денег /им/, однако, не давал, силой и мощью /своей/ верша насилие, сотворив клевету и наветы на людей, пролил слезы многих людей, теперь, после смерти, так как обида людей /на него/ еще не прекратилась, /он/ подвергается пыткам, будучи волочен по земле и избиваем многими людьми.

Шаманка Нисань спрашивает:

— Почему ту одну женщину пытают, выковыривая /ей/ глаза и вырывая /у нее/ язык? Почему она плачет, небо и землю оглашая?

Мама говорит:

/23 b/ — То человек вашего царства живых. Поскольку, если свекор или свекровь посылали /ее сделать что-либо/, то /она/, злыми глазами /на них/ косясь, ругала /их/, отвечая /им/ злыми словами, здесь /ее/ пытают, подвергнув мучениям.

Шаманка Нисань снова спрашивает:

— Почему, скармливая этой одной толпе людей одну чашу мушиных червей, пытают /их/? Почему они плачут, оглашая небо и землю?

Мама говорит:

— То люди вашего царства живых. Поскольку /они/, когда жили в царстве живых, попусту расточительно выбрасывали еду, здесь /она/ вся обратилась в червей. Поэтому /их/ пытают, потчуя их едой, которую они /когда-то/ выбросили.

Шаманка Нисань снова спрашивает:

— Мама, почему того одного человека пытают, избивая до покраснения? Почему он плачет, оглашая небо и землю?

Мама говорит:

— То человек вашего царства живых. Будучи непослушным отцу и матери, /он/, если /они/ ему одно слово говорят, двумя словами отвечает. Поэтому здесь /его/ пытают, подвергнув мучениям.

Шаманка Нисань снова спрашивает:

/24 a/ — Мама, почему эту одну женщину пытают, ковыряя /ее/ железным крюком? Мама говорит:

— То женщина вашего царства живых. Поскольку /она/ ела ночью, прячась от домашних, /ее/ пытают, ковыряя /ей/ рот.

Так шаманка Нисань кончила спрашивать о мучениях. После /этого/ мама сказала:

— После того, как ты вернешься в царство живых, расскажи /обо всем увиденном/ непочтительным к родителям и неразумным людям, хорошенько вразумляя /их/.

После /этого/ шаманка Нисань, исполнив церемонию прощания с мамой, схватив Сэргувэдэя Фянго за руку, взяв всех духов, подобно ветру идет /дальше/. Тогда, отдавая /по/ три плитки соевого соуса владыкам всех рек, без промедления достигая дома Балдубаяня, дав духам ворот и двери обоим /по/ три плитки соевого соуса, входя /в дом/, тотчас сперва внутри гроба закончив присоединять /душу/ Сэргувэдэя Фянго к ее первоначальному месту обитания, вошла в свое тело. После /этого/ колокольчики /на ней/ начали шевелиться. После /этого/ Нари Фянго, поняв, /что шаманка вернулась,/ разбрызгал вокруг /ее/ лица сорок ведер и вокруг /ее/ носа двадцать ведер воды. После /этого/ шаманка Нисань, внезапно встав, один раз /24 b/ схватив бубен, кончив шаманить, сняв /с себя/ всю утварь, сев на кан, сказала Балдубаяню:

— Теперь ты, быстрее пойдя, открыв крышку гроба Сэргувэдэя Фянго, дай /ему/ выпить одну чашу горячей воды.

После /этого/, когда Балдубаянь с женой, очень радуясь, пойдя в среднюю комнату, тотчас крышку гроба открывают, Сэргувэдэй Фянго вдруг раз — и, встав, говорит: