Книга о судах и судьях

В некоторых случаях, правда, один персонаж может совмещать в себе одновременно две роли: к тяжущейся стороны, и судьи. Превосходный пример — турецкий анекдот «И ходжа — двуличный кази»: «Пришел однажды к нему человек и говорит: „В ноле паслись коровы и пеструшка — должно быть, это ваша корова — боднула в живот нашу корову и убила ее. Что за это полагается?" Ходжа отвечал: „Здесь хозяин ни при чем. К животному нельзя предъявлять иск о пролитой крови¹¹. Тогда человек заметил: "АХ, я ошибся, не ваша корова убила нашу, а наша убила вашу". — „Ну, тогда вопрос усложняется. Достань-ка поскорее с полки вот ту книгу в червем переплете!"» [25, 176].

Иногда судья берет на себя и роль советчика (см. индийский рассказ «Изображение в зеркале», № 77).

Как уже упоминалось, в рассказах-дилеммах судья оказывается неспособным найти решение и роль судьи иногда предлагается взять на себя читателю. Часто в сходных вариантах одного и того же сюжета судья в самом тексте вообще не появляется, рассказчик обращается за «судом» прямо к читателю. Несмотря на принципиальную близость таких сюжетов, мы для сборника предпочитали все-таки варианты, где судья был представлен эксплицитно, как персонаж[10]

.

Разные судьи пройдут перед читателем на страницах этой книги. Тут в люди, и животные [заяц, паук, черепаха), и духи или божества (Ньяме у бауле, бурятский Эсегэ-малан, древнеегипетская Эннеада), и даже неодушевленные предметы иди стихийные силы (гора, ветер). Судьей мог быть и знаменитый фольклорный хитрец (Насреддин, Бирбал, Абу-Нувае), и глава племени или государства (вождь, король, султан), и духовное лицо (мулла), и старейшина рода, и совет таких старейшин[11]. При всей фантастичности некоторых судов этнограф и историк судопроизводства несомненно сможет почерпнуть из этих текстов немало реальных сведений о жизни, обычаях и правовых нормах разных народов.

Н. Д. Фошко в предисловии к сборнику «Кхмерские мифы и легенды» [71 ] выделяет в числе обязательных персонажей кхмерских юридических сказок так называемого «ложного судью», т. е. первого, к кому обращаются тяжущиеся. «Судья не может удовлетворительно разрешить спор, справедливое решение выносит король» [71, 19]. Это действительно постоянная характерная особенность именно кхмерских сказок, убедительного объяснения которой пока не предложено. При сходстве многих кхмерских сюжетов с индийскими, пишет Н. Д. Фошко, можно отметить ряд национальных особенностей. «В индийских сказках судья — деревенский староста, в кхмерских — король. В индийских сказках плату чаще всего требует бедняк. Кхмерам кажется, что бедняк у бедняка денег не попросит. Вот богачу, привыкшему получать и копить деньги, такая идея прийти в голову может» [71, 20].

Вообще обращает на себя внимание обилие сказок о судах и судьях в кхмерском фольклоре. «Склонность кхмеров к „юридической" сказке, — считает Н. Д. Фошко, — объясняется, на наш взгляд, тем, что в средние века камбоджийское общество состояло главным образом ив свободных крестьян, частые конфликты которых с феодалами обычно решались в суде, куда они имели право обращаться» [71, 20].

Остановимся особо на тех рассказах, где в суде участвует божество или волшебная сила — не обязательно персонально, как в шумерском мифе «Лахнар и Ашнан» или бурятской сказке «Бедняк»; здесь боги, по существу, очеловечены и выносят решения, которые можно было бы приписать в обычному судье. Интересней переходные случаи, как, например, в сказке бирманской народности нага «Почему кошки едят мышей». Здесь наты (анимистические божества, духи) решают судьбу мышей и кошек игрой в кости: «Если проиграет нат котов, мыши будут есть кошек. Если же проиграет нат мышей, то кошки будут есть мышей» [110, 411. Такое бросание жребия — типичный пример так называемой ордалии, или «божьего суда»; забавно, что к нему прибегают персонализированные божества. Как правило, в сказках о «божьих судах» бог дает знать о своем приговоре косвенно.

Ордалии у многих народов древности были одним из самых распространенных типов или элементов судопроизводства. В древней Индия участники судебного процесса испытывались взвешиванием, огнем, водой, ядом, «святой» водой, жеванием зерен риса, раскаленной монетой, раскаленным плугом и вытягиванием жребия. Испытание взвешиванием заключалось, например, в следующем: подозреваемого дважды взвешивали; если во второй раз он оказывался легче, чем в первый, его признавали невиновным. При испытании раскаленными предметами доказательством невиновности служило отсутствие на теле следов ожога через некоторое время после испытания[12].