Книга о табу на знание о том, кто ты

Однако, взглянув еще раз на результаты своей работы, ученый пришел к выводу, что подобное описание едва ли можно назвать описанием поведения муравья. Почему, в таком случае, спрашивает он себя, представление о муравье неотделимо от представления об окружающей среде? Причина в том, что то существо или вещь, которые он изучал и описывал, претерпели изменения. Вначале речь шла об отдельном муравье, но вскоре возникла необходимость включить в рассмотрение все поле взаимодействий, в котором находится муравей. То же самое случится, если начать описывать какой-то один орган тела. Его функции будут совершенно непонятны до тех пор, пока мы не учтем его взаимосвязь с другими органами. Таким образом, мы оказываемся в любопытной ситуации. Каждая отрасль науки о живых существах - бактериология, ботаника, зоология, биология, антропология - со своей специфической точки зрения подходит к науке, называемой экология (буквально, "логика домашнего хозяйства"). А значит, все они становятся разными аспектами одной науки типа организм/окружение. К несчастью эта тенденция идет вразрез с академической политикой. Ведь она приводит к объединению разных отраслей научных знаний, что явно приходится не по зубам ревностным блюстителям границ между полномочиями учреждений. Однако игнорирование экологических соображений является одним из самых серьезных недостатков современной технологии. Оно же объясняет и наше нежелание причислить себя на равных правах к сообществу всех остальных живых существ.

Человек стремится господствовать над природой. Но чем больше изучаешь экологию, тем более абсурдными кажутся разговоры о том, что какая-то одна часть организма (или поля организм/окружение) управляет другими частями или господствует над нами. Как-то однажды руки и ноги сказали друг другу: "Мы все трудимся, ищем пищу, жуем ее, а этот лентяй, желудок, ничего не делает. Пришло время заставить и его поработать! Давай-ка будем бастовать!"'Сказано - сделано, и они забросили свою работу на долгое время. Однако вскоре оказалось, что они становятся все слабее и слабее. Так продолжалось до тех пор, пока каждый из них не понял, что желудок существует не сам по себе, что это их желудок и что если они хотят и дальше жить, им нужно начать снова трудиться. Но даже в учебниках по физиологии мы читаем о том, что мозг и нервная система "управляют" сердцем или пищеварительным трактом. В таком подходе проявляется наша склонность распространять поверхностные политические взгляды на науку. Создается впечатление, что сердце принадлежит мозгу в большей мере, чем мозг - сердцу или желудку. Однако правильнее будет сказать, что мозг "питается" с помощью желудка, а желудок "вырастил" себе над ртом мозг для того, чтобы ему легче было добывать себе пищу.

Как только человек убеждается, что отдельные вещи существуют лишь в его воображении, для него становится очевидно, что несуществующие вещи не могут "совершать" действий. Трудность в том, что в большинстве языков действия (глаголы) должны соответствовать объектам (именам существительным). При этом люди забывают, что правила грамматики не обязательно должны соответствовать закономерностям или конфигурациям в природе. Непонимание того, что речь здесь идет просто-напросто о грамматической условности, приводит также и к абсурдному вопросу о том, как дух управляет природой, а ум - телом. Пожалуй, лучше даже будет сказать, что это непонимание "со-путствует" этому вопросу. Если вдуматься, то как может существительное, не являющееся по определению действием, выполнять действие?

У ученых возникало бы меньше недоразумений, если бы они использовали для своих нужд язык, построенный по тем же принципам, что и язык американской народности нутка,[14]состоящий из одних лишь глаголов и наречий без существительных и прилагательных. Если мы можем говорить о постройке как о "строении", о крыше как о "покрытии", а о кресле как о "сидении", почему мы не можем представить себе человека как "человеченьс", голову как "головление", а муравья как "муравьенис"? На языке нутка церковь обозначается словами "строение религиозно", магазин - "строение торгово", а дом - "строение по-домашнему". Однако мы привыкли спрашивать: "Кто или что строенится? Кто человечится? Кто муравьится?" Хотя разве не очевидно, что когда мы говорим: "Сверкнула молния", "сверкание" представляет собой то же самое, что и "молния"? В этом случае достаточно было бы просто сказать: "Была молния". Ведь все, что представлено именами существительными, может быть рассмотрено как действие. В то же время английский язык переполнен такими привидениями, как слово "it" в предложении "К is raining" (букв. "дождит"), которые являются предполагаемыми причинами действий.