Книга о табу на знание о том, кто ты

В том же смысле Веданта рассматривает весь мир, как лилу и майю, которые порождаются Абсолютом. Первое из этих слов имеет смысл "игра", а второе более неоднозначно и может быть определено как иллюзия (от латинского слова ludere, которое означает "играть"), магия, творческая сила, искусство и измерение. Ведь чувство меры очень развито у людей искусства, о которых говорят также, что они подходят к жизни с творческой меркой. С этой точки зрения Вселенная вообще и процесс игры в частности в какой-то мере "бессмысленны". Это значит, что они не указывают - подобно словам и символам - на что-то вне себя и не обозначают ничего, кроме себя. Так, соната Моцарта, не несет в себе никакого морального или информационного послания и не подражает шуму ветра, ударам грома или пению птиц. Когда я произношу звук "вода", ты сразу же понимаешь, что я имею в виду. Но скажи мне, что означает вся эта ситуация: я издаю звук, а ты понимаешь меня? В чем смысл пеликана, подсолнуха, морского ежа, замшелого камня или галактики? Или символов а+b = b+а? Все они являются танцующими очертаниями и структурами света и звука, воды и пламени, ритма и вибраций, электричества и пространства-времени. Они ведут себя как-то так:

Труммуляр, труммуляр трилп,

Хамлипсибл, липсибл лилп;

Цим трикен митрамми,

Ламгамптьюлес хамми,

Стормгигл амбамдьюлар билп.

А вот слова сэра.Артура Эддингтона о природе электронов:

Мы видим атомы, опоясанные вращающимися электронами, которые носятся туда-сюда, сталкиваются друг с другом и отскакивают. Свободные электроны, оторванные от атомных оболочек, улетают вдаль со скоростями в сотни раз большими, чем те, что они имели в электронных оболочках. На своем пути они сталкиваются с другими атомами, иногда едва задевая их, а порой пролетая в точности между ними... Этот спектакль так увлекателен, что, глядя на него, мы забываем о том времени, когда хотели узнать, что такое электрон. Ответа на этот вопрос не последовало... Нечто неизвестное делает что-то, мы не знаем что, - это все, что смогла нам дать наша теория. Но такие выводы не очень-то проясняют суть дела. Где-то я прочел нечто вроде:

Склизкие товели

Вращались и хрюкали в нибеле.

Электроны ведут себя приблизительно так же. Для их природы и всего того, что с ними происходит, характерна такая же неопределенность.[21]

Весь смысл в том, что "этот спектакль так увлекателен". Ведь мир - это очарование (по-английски fascination, которое происходит от латинского fascinum), обворожительность (по-английски enchantment, что означает "завороженность напевом") и замешательство (по-английски amazement, что означает "состояние того, кто сбился с пути"). Мир является арабеской столь великолепных ритмов, все в нем разыгрывается по такому интригующему сценарию, что мы запутываемся в его сетях, привязываемся ко всему и полностью забываем о том, что жизнь - это всего лишь игра. Мы очаровываемся представлением на сцене этого мира до такой степени, что, одобряя и освистывая актеров, мы начинаем их любить и ненавидеть. Мы отождествляемся со своей ролью настолько, что переживаем восторг и ужас, экстатический оргазм и конвульсивную агонию. Но все это всегда составлено из наличия-и-от-сутствия, или черного-и-белого. Все это пульсирует и вибрирует, образуя причудливую мозаику. Все это выдержано с точностью до малейших долей секунды и расцвечено. Все это может возбуждать или усыплять нас, но всегда и во всех измерениях своего бытия мы чувствуем одну и ту же вечную игру энергии; Эта игра полностью лишена смысла и в то же время невообразимо прекрасна!

Внимательно вслушайся в мелодию, которая исполняется одним лишь голосом. Она может заставить тебя рыдать от горя, прыгать от радости, танцевать до упаду или прийти в ярость. Ты не можешь понять, где кончается музыка и начинаются эмоции, потому что переживания тоже в чем-то похожи на музыку. Голос певца играет на твоих нервах подобно тому, как дыхание музыканта играет на флейте. Это характерно для любых переживаний, хотя многие из них обладают намного большим числом измерений, чем звук. Существуют зрительные, осязательные, вкусовые и обонятельные вибрации, а также вибрации интеллектуального пространства, которые выражаются словами и символами - все это порождается и воспринимается человеком одновременно, накладываясь и перекрываясь. Но по своей сути - и тем самым мы с помощью отрицания скажем нечто очень положительное - все это не более осмыслено, чем таинственное высказывание старика Спитхеда, который отворил окошко и промолвил:

Полна джомбла, полна джумбла,

Полна румбла вместе с тумблой.

Бах выразил это более элегантно, но объективного смысла здесь не больше: