Книга о табу на знание о том, кто ты

3. Что организмы людей также являются вещами, что они населены и отчасти контролируемы независимыми эго.

4. Что противоположные полюса таких взаимоотношений как свет/тьма и объекты/пространство находятся между собой в конфликте, который может закончится окончательной победой одной из сторон.

5. Что смерть — это зло, и поэтому жизнь представляет собой постоянную борьбу с ней.

6. Что человек — как индивид и как биологический вид — должен стремиться занять господствующее положение в мире и подчинить себе природу.

Подобные представления полезны до тех пор, пока все знают, что это условности. Они являются просто способами «изображения» мира, которые были добровольно приняты людьми для удобства совместной работы. В нашем обществе действуют, например, соглашения о том, как понимать дюймы и часы, числа и символы, математические определения и слова языка. Если бы договорённости о том, как измерять время и пространство, не существовало, я бы не мог назначить тебе встречу на углу 42-й Стрит и 5-й Авеню в три часа дня в воскресенье, четвёртого апреля.

Однако когда условности рассматриваются как факты, возникают недоразумения. Так, например, в 1752 году Британское правительство издало указ о введении нового календаря, в соответствии с которым второе сентября этого года должно было стать четырнадцатым сентября. Когда все узнали об этом, многие сочли, что их жизни укоротили на одиннадцать дней. Толпы людей бросились к Вестминстеру, где находилось правительство, с криками: «Отдайте нам обратно наши одиннадцать дней!» Склонность человека считать вымысел реальностью затрудняет расширение сферы применимости всеобщих законов, языков, систем измерения и других полезных средств. Кроме того, она препятствует совершенствованию тех условий, которые уже приняты и используются.

Но, как мы видели, ещё более серьёзные неприятности возникают тогда, когда мы позволяем обществу определять нас самих и наши основополагающие взаимоотношения с миром. При этом мы принимаем в качестве несомненных и само собой разумеющихся условности (или мыслеформы), которые являются противоречивыми. Здесь, как мы тоже уже смогли убедиться, всё сводится к тому, что человек описывается нами неправильно. Мы рассматриваем его как отдельное и независимое существо в мире, а не как особое действие этого мира. Наша трудность в понимании подлинной природы человека связана с тем, что такой подход к человеку, как нам кажется, делает его марионеткой. Но это впечатление создаётся у нас потому, что мы пытаемся принять или понять новое представление, всё ещё находясь во власти старого. Ведь когда мы говорим, что человек — это действие мира, мы тем самым не определяем его как «вещь», отданную на растерзание всем другим «вещам». Мы должны выйти за пределы ньютоновского видения мира как такой совокупности бильярдных шаров, в которой каждый отдельный шар пассивно отскакивает от всех остальных! Не забывайте, что пристрастие Аристотеля и Ньютона к причинному детерминизму имеет свою причину. Дело в том, что они пытались выяснить влияние вещей друг на друга, забывая при этом, что мир разделён на отдельные вещи и события лишь на словах. Ведь указывая на то, что определённые события причинно связаны, мы всего лишь неуклюже констатируем, что они, подобно голове и хвосту кошки, являются частями одного и того же события.

Очень важно глубоко понять следующее: вещь-в-себе (Ding an sich у Канта), будь она животным, растением или минералом, не просто непознаваема, её вообще не существует. Понять это очень важно не только для здравости рассудка и спокойствия ума, но и для многих «практических приложений» нового представления о человеке и мире в экономике, политике и технологии. Ведь наши начинания снова и снова терпят неудачу, потому что мы не видим, что отдельные люди, нации, животные, насекомые и растения не существуют сами по себе и сами для себя. Дело не в том, что вещи существуют в связи друг с другом, а в том, что так называемые «вещи» — это просто фрагменты одного процесса. Рассматривая этот процесс, всегда можно выделить черты, которые сразу же приковывают к себе наше внимание. Однако при этом мы должны помнить, что видимые различия не подразумевают независимости. Каким бы красивым и отчётливым ни казался нам гребень волны, он обязательно «сопутствует» менее заметной и более плавной очередной подошве. По аналогии с этим яркие точечки звёзд «со-путствуют» (введу-ка я сейчас такое новое слово) тёмному фону пространства.