Книга, обманувшая мир

Бондарев Юрий Васильевич (р. 1924) —

выдающийся русский советский писатель, участник Великой Отечественной войны. Его статья явилась одним из первых откликов на публикацию «Архипелага ГУЛАГ» на Западе. Статья была напечатана в газете «Нью-Йорк Таймс» 27 января 1974 г. под заголовком «С точки зрения русских». Опубликована под заголовком «Ненависть пожирает истину» в газете «Советская культура» 1 февраля 1974 г. А. Солженицын в «Теленке» позволил себе назвать эту статью «бледной» (что осталось на совести автора). В сборнике-апологии Солженицына «Слово пробивает себе дорогу» (М., 1998, сост. В. Глоцер, Е. Чуковская) статья Ю. Бондарева была напечатана со значительными сокращениями. Писатель дал согласие на перепечатку статьи в нашем сборнике, выразив тем самым неизменность своей позиции по отношению к «Архипелагу ГУЛАГ» и его автору.

«Архипелаг Гулаг, 1918–1956» Солженицына — не повесть, не роман, следовательно, не раскрытие правды через художественную истину, если говорить о литературных средствах выражения.

Значительное место в книге занимает Вторая мировая война. Совершенно ясно, что, говоря об этом периоде, никто не имеет права забывать о 56 млн. погибших в Европе и Азии, среди них — 20 млн. советских людей и 6 млн. евреев, сожженных в крематориях концлагерей нацистами. Эти невиданные жертвы мировой трагедии должны быть как бы камертоном нравственности. История войны немыслима без факта. Факт вне истории мертв. В этом случае он напоминает даже не любительскую фотографию, а тень фотографии, не мгновение правды, а тень мгновения. Вот именно эта зловещая и размытая тень то и дело возникает на страницах книги Солженицына, едва лишь он по ходу дела обращается к событиям Второй мировой войны.

Сражение под Сталинградом, где мое поколение восемнадцатилетних получило первое крещение огнем, где в кровопролитных боях мы повзрослели и постарели на 10 лет, было, как известно, окончательным переломом военных событий Второй мировой войны. Тяжелейшее это сражение стоило дорого и нашей стране, и моим сверстникам, и мне. Слишком много братских могил оставили мы вблизи Волги, слишком многого мы не досчитались после победы. На высотках Дона в пыльные и знойные дни июля и августа, когда солнце пропадало в смерчах разрывов, нас держали в траншеях и ненависть, и любовь. Ненависть к тем, кто пришел с оружием из фашистской Германии, чтобы уничтожить наше государство и нашу нацию, и вместе с тем наша любовь к тому, что называется на человеческом языке матерью, домом, школьным московским катком, исполосованным лезвиями коньков, скрипом калитки где-нибудь в Ярославле, зеленой травой, падающим снегом, первым поцелуем возле заваленного сугробами крыльца. На войне самые неистребимые чувства человек испытывает к прошлому. А мы воевали в настоящем за прошлое, которое казалось неповторимо счастливым. Мы мечтали, мы хотели вернуться в него. Мы были романтичны — и в этом была чистота и вера, что можно определить как ощущение Родины.

Под Сталинградом, в Сталинграде и в районе Сталинграда, что известно мне не только по одним документам, главным образом, воевали молодые. 1922, 1923, 1924 года рождения, десятки тысяч людей. И это они отстояли Сталинград, и это они сковали в обороне города немцев и перешли в наступление.

Именно они были «цементом фундамента» сталинградской победы, а не штрафные роты, как пишет об этом Солженицын. Последняя перепись населения Советского Союза выявила цифру: от этих поколений осталось 3 %. Да, многие пали тогда на берегах Волги. Поэтому, думая о своих сверстниках, погибших в битве под Сталинградом, я не могу не сказать: Солженицын допускает злую и тенденциозную неточность, которая оскорбляет память о жертвах названных мной поколений.

Если еще далее уточнять, то приказ № 227 «Ни шагу назад!» был прочитан нам в августе месяце 1942 г. после оставления советскими войсками Ростова и Новочеркасска. Все мы знали его решительность, его суровость, но в то же время, как это ни покажется кому-нибудь парадоксальным, испытывали одинаковое чувство: да, хватит отступать, хватит!