Книга осенних демонов

К счастью, был еще студент Биба. Студент Биба казался живым ископаемым из восьмидесятых годов. Чем-то вроде рыбы латимерии. Во время студенчества Януша таких, как Биба, было множество. Они годами учились на одном курсе, находили всякие граничащие с магией способы, чтобы остаться в вузе, как правило намного старше своих однокурсников, пережидали армию, жили попойками и посиделками, заваливали экзамены и неизменно появлялись из года в год, неизменные и неуничтожимые, как каменные дольмены. А сейчас пришло новое время, глобализация, бизнес, управление человеческими ресурсами, и вечные студенты искоренились. Их истребили платой за не сданные экзамены, насильственными амбициями, конкуренцией и стремлением к успеху.

Уцелел лишь последний из могикан — студент Биба. Похоже, он был богат, потому что смеялся над платой за обучение. С другой стороны, он вечно был без гроша. Появлялся на тусовках со своей гитарой в руке, пил, как прорва, снимал девушек мрачным очарованием изгоя, а когда пел на восьмом этаже общежития, снизу приходила вахтерша и просила вести себя потише. Вечеринка с участием Бибы гарантировала вызов наряда полиции.

Кто его знает, сколько было ему лет. Бородатые длинноволосые типы возраста не имеют, но если бы оказалось, что сорок пять, Януш бы не удивился.

Совсем другое дело остальные гости. Как каждому, кто работает с молодыми людьми, Янушу были привычны их розовые или прыщавые лица, пробивающаяся растительность на лице и молодой, горящий оптимизмом взгляд. Но сегодня они для него были всего-навсего детьми. Он понятия не имел, что тут делает.

Януш сидел на неудобном диване с пластиковым стаканчиком в руке, куда была налита водка, потому что он отказался смешивать ее с апельсиновым соком. Он просто чувствовал, как спирт вступает в реакцию с пластиковым стаканчиком, образуя сложные полициклические соединения, перенасыщенные формальдегидами и высокореактивными атомами водорода и карбанионами, которые в лучшем случае через минуту продырявят стаканчик, а в худшем — его кишечник. Над головой провозглашались разнообразные жизненные философии, от которых хотелось плакать, обсуждались достоинства некоторых моделей телефонов, фирм, в которых уже вот-вот начнут делать карьеру.

Можно было закурить на выходящем из коридора балконе, закрытом серой стальной сеткой, наверное затем, чтобы никто не выпрыгнул после экзаменационной сессии.

Януш надеялся, что застанет интересную часть вечеринки, которая всегда концентрировалась то на кухне, то на балконе или прямо в ванной. Но вместо этого встретил только студента Бибу, который грустно всматривался в темноту и вертел в пальцах окурок, распространяющий запах горящих лугов.

— Курнете? — спросил Биба странным медлительным голосом.

— Никогда в жизни, — заверил его Януш. — Мне достаточно собственных пагубных привычек.

— Но ведь на мир невозможно смотреть на трезвую голову, — заметил Биба.

— Так напейся как следует.

— Я не могу выпить столько водяры, — признался глухим голосом Биба. — У меня на этой неделе еще четыре вечеринки.

В его голосе звучала усталость, как у человека, которому предстоит исполнить тяжелую и неблагодарную работу. Он стал медленно перечислять, загибая пальцы:

— Именины Фенола, потом конец сезона в «Клипере», потом новоселье Муравьихи и Кефира, потом…

— Тяжелая у тебя жизнь, — сказал Януш и глотнул водки, которая явно имела привкус полифенола этила. Он еще не был пьян, но чувствовал, что становится излишне разговорчивым, что у него деревенеют щеки и разваливающаяся семья становится грустным теоретическим явлением, на которое можно посмотреть отстраненно. Наверняка это следствие полифенолов. Самое время сказать — стоп.

Повисла тишина. Скорая, мчащаяся к ближайшей больнице, заходилась истерическим визгом.

— С меня уже довольно. Это дурость, правда? — снова заговорил Биба. — Но я вынужден ходить. Я хочу найти его.

— Кого?

— Братана, который приходит на разные вечеринки, хоть никто его не знает. А потом никто не помнит, что вообще кто-то подобный приходил. Но он приходит и приходит, и уводит девчонок. Не знаю, как это происходит, но они потом как обкуренные. С ума по нему сходят, ищут его, плачут, стонут, слабеют, у них идет кровь из носа, а потом в один прекрасный день они пропадают.

— Уходят?

— Пропадают. Ба-бах! И нету! Можешь их искать, расспрашивать — как камень в воду. Телка, которая тебя оставляет, где-то существует, ее можно встретить или хотя бы увидеть. Она где-то живет, у нее есть телефон, она общается с родителями. А в данном случае они просто пропадают. «Кто-нибудь видел» и все в этом роде. Ноль. Офигенно, правда? Когда я это услышал в первый раз, был в восторге. Настоящая местная общежитская легенда.

Он затянулся папиросой, превращая окурок в горящий ошметок папиросной бумаги, и попридержал дым пальцами. Бумага, вихрясь, полетела вниз, таща за собой серую ленту. Януш судорожно сжимал руками шершавую балюстраду, а его ноги наливались свинцом.