Книга осенних голосов

Не здороваешься. Не хочешь. Или, может, не узнаешьСреди лиц пассажиров прочих,что выходят – кто в ночь, кто – в дождь.В гуще сутолоки вокзальной я одна – продолженье стен.Под сурдинку срастаюсь с тайной городских эшафотов, сцен,Желтых окон (обойм каркасных). Все от крика саднит гортань.Нас тут много: усталых, грязных, одиноких, забытых АньВ общем теле. Влюбленность штаммыразрубает как скифский меч:Часть меня вырастает в шрамы обескрыленных голых плеч,Часть другая огня из камня ждет уже испокон веков(Не дождется). На этой псарне ты с другими свой делишь кров:

Посучистей и позадорней, повизгливей и посмелей.А в моей ненормальной норме не хватает лишь двух нулейНа табло, будто вдруг нарочно стал весь мир на меня похож.Не здороваешься. Не хочешь. Или, может, не узнаешь…

Слуги кармы

И в каждом звуке, и в каждой строчке,и в абсолюте моей надеждыТебя раздаривать по кусочкам.И разделить, и рассеять междуСистем, галактик, планет, материйдорогой звездной, геномом ночиТебя… Сберечь в проводах артерий

и в каждом звуке, и в каждой строчке.Пусть все стенают, пусть хором льются,пусть жажда мучит при легком вздохе:Они не знают, над чем смеются,не понимают, что даже крохиТвоих улыбок, прикосновений,случайных взглядов – дороже жизни.В моем желудке – клубок снарядов,с восходом солнца все ненавистнейМне мир. Готова взорваться.Прахом по снам чужим разлететься.Веришь,

Я управлять научилась страхом.Но одиночество не измеришь…Не отвинтишь, не поставишь в угол,не спрячешь в подпол. На самом делеМы лишь блуждаем в театре куколс тугой веревкой у самой шеи.Мы – не скитальцы, мы – слуги кармы.Мы, видно, сделали нечто в прошломТакое, что не хотят экранысудьбы злосчастной неосторожноНам показать и вдвоем оставить(в любви, в покое или в забвенье).

Разлюбишь только, как тут же памятьтобою выстрелит в подреберье.

Papillon

Завернуться в плед, словно в желтый кокон,И забыть, что в город пришла весна.Я сижу у Бога почти под боком.Только он никак не дарует сна.Говорит, упряма была и ныла.Говорит, – прогонит меня взашей.И толпятся все, кем была любима,Пулеметной очередью в душе.

Что просить у небес?