Книга Природной Веры

Еще один пример. "Повесть временных лет" сообщает, что в Киеве, при Владимире, привязали Перуна к конскому хвосту и приставили двенадцать человек бичевать его, и так спустили в Днепр.

Так они все и спустились к Днепру? Ни один ученый не подверг это сомнению! Все, что написано в летописях, имеет силу научного аргумента.

Но ведь этот текст выглядит явной чепухой! Такого не могли написать очевидцы события, поскольку в это не поверили бы современники. А вот ученые потомки верят, потому, что не носили и не ставили идолов! А если бы ставили и носили, то сразу бы сообразили, каков должен быть размер идола, чтобы к нему можно было бы приставить двенадцать человек с плетями, и чтобы они смогли ими нормально действовать не задевая друг друга.

Если бы дело было так, как пишет летопись, то длина идола должна была быть не менее двенадцати метров. В принципе, это возможно, ибо это было главное изваяние государства. Толщина его должна была быть соразмерной длине. По данным раскопок на теремном дворе, (Б.А., Рыбаков "Язычество древней Руси") диаметр основания идола Перуна был более метра. Едва ли найдется конь, который такой идол сдвинет. Ни один конский хвост такой тяги не выдержит!

Скорее всего, очевидцы записали, что двенадцать коней тащили идола Перуна в Днепр и был только один бичевальщик. Вообразите себе как кони волокут болтающийся на спуске вправо и влево толстый ствол дуба, а вокруг него толкаются и прыгают в пыли двенадцать дружинников с плетями. Им бы всем отдавило ноги! Поздние переписчики не представляли себе этого, и решили, что слишком велика «честь» Перуну, и переправили текст по своему.

Так что этот наш метод познания «потом», через реконструкцию, с одной стороны эвристичен, а с другой совершенно естественен. Наше знание возникает из языческой практики, из повторения культовых деяний предков.

В настоящее время наша этнографическая наука так же приблизилась к пониманию такого способа познания. М.А. Васильев в своей недавно вышедшей книге "Язычество восточных славян накануне крещения Руси", пишет, что исследователи язычества в прошлом веке сделали много нелепых заключений о языческих деяниях потому, что не знали культового языка эпохи.

Итак, наука стала работать с новым понятием: культовый язык. В рамках идеи культового языка, оказывается, что двенадцать бичевальщиков Перуна — это ритуальное число судей над Перуном, которые секут — судят Перуна. После этого, Перуну предлагается доказать свою невиновность — его бросают в воду. Согласно культовому языку эпохи он должен утонуть, если невиновен. Но деревянный идол не тонет — стало быть виновен! Стало быть, суд над ним произведен правильно!

Это пишет ученый Васильев, но это, конечно, опять чистейшая чепуха. Чтобы чувствовать культовый язык, надо жить в этом культе, как и для знания иностранного языка нужно общаться с его носителями, если нет учебника. Васильев как-то не задумывается, что западноевропейское правило бросать в воду ведьму и смотреть: как она поплывет, едва ли относится к славянскому культовому языку. Кроме этого, судей должно быть нечетное число, и не так много. Это просто ясно из практики, с которой культовый язык обязан быть в органическом единстве.

Прав Васильев в следующем. Он напоминает, что наши христолюбивые исследователи прошлого века ошибочно утверждали, что Кострому или Купалу или Масленицу разрывают и топят потому, что в свое время так же Владимир поступил с Перуном. Васильев справедливо указывает, что все должно быть наоборот, что этот широкий пласт народной культуры — разрывание у воды соломенного образа — не мог возникнуть из единичного действия, и что культовый язык эпохи в том и проявился, что Перуна бросили в воду как бросали иных временных персонажей языческой традиции.

Да, это действительно так. И в этом культовом знаке Владимир "дал маху". Он не знал — что в таком случае надо делать с божеством, ибо обычая такого наглого предательства веры на Руси не было. Сжечь Перуна — отправить его на небо, выглядело сущей нелепицей. Можно было бы закопать, но это все равно означало бы присутствие бога. Поэтому решили проводить Перуна как бы по течению времени, но это сумели сделать так же как провожают всех тех духов, которым надлежит в урочный час ВЕРНУТЬСЯ.

Так позволяет видеть историю наша языческая практика, через которую постигается культовый язык эпохи. Беспомощность Владимира была обусловлена традицией. Языческая эпоха Руси бессмертна и должна неизбежно повториться. Не случайно во времена Первой Мировой войны кое кто из наших попов вдруг грешным телом почувствовал, что вернулся Перун!