Книга снобов, написанная одним из них

- Сэр, Фортуна ежегодно дарит вам несколько тысяч фунтов. Неизреченная мудрость наших предков поставила вас надо мной начальником и наследственным законодателем. Наша Замечательная конституция (гордость британцев и предмет зависти соседствующих народов) обязывает меня признать вас сенатором, главой и опекуном. Вашему старшему сыну, Фиц-Хихоу, обеспечено место в парламенте; ваши младшие сыновья, молодые Игого, любезно согласятся стать капитанами гвардии и подполковниками или же нашими представителями при иностранных дворах, а не то и пасторами в богатом приходе. Наша замечательная конституция (гордость и зависть и т. д.) провозглашает, что все эти преимущества принадлежат вам по праву, невзирая на вашу тупость, ваши пороки, ваш эгоизм и вашу полнейшую непригодность к делу. Как бы вы ни были тупы (а мы имеем столько же оснований предполагать, что вы, милорд, сущий осел, как и то, что вы просвещенный патриот), но все же, как бы вы ни были тупы, говорю я, никто не обвинит вас в чудовищной глупости - в равнодушии к благам жизни, коими вы пользуетесь, или же в том, что вы стремитесь расстаться с ними. Нет, хоть мы со Смитом и патриоты, но при более счастливых обстоятельствах, ежели бы сами были герцогами, мы, несомненно, тоже сумели бы постоять за свои привилегии.

Мы милостиво согласились бы занять высокие посты. Мы не возражали бы против той самой замечательной конституции (гордости и зависти и т. д.), которая сделала нас начальниками, а весь остальной мир нашими подчиненными; мы не стали бы слишком придираться к идее наследственного превосходства, которое привело столько простых людей к нашим ногам. Быть может, мы сплотились бы вокруг хлебных законов; восстали бы против Билля о реформе; скорее умерли бы, чем отменили акты против католиков и диссидентов; и мы тоже, при помощи нашей прекрасной системы классового законодательства, довели бы Ирландию до ее теперешнего завидного состояния.

Но мы со Смитом пока еще не лорды. Мы с ним не верим, что в интересах армии Смитов будет, если молодой Игого станет полковником в двадцать пять лет, - не в интересах Смитов будет и то, что лорд Ослофф поедет послом в Константинополь, - не на пользу нашей политике будет, ежели Ослофф ступит в нее своим унаследованным от предков копытом, - как не верим, что науке пойдет на пользу, если канцлером Кембриджского университета станет его королевское высочество принц Альберт.

Когда князю Блюхеру пожаловали ученую степень, старый солдат рассмеялся и сказал: "Это я-то доктор? Тогда уж Гнейзенау надо произвести в аптекари". Но Гнейзенау, хоть и больше понимал в военном деле, был всего лишь графом; а снобы благоговели перед князем и свой дурацкий диплом преподнесли ему за этот титул.

Такое низкопоклонство и раболепие Смит расценивает как снобизм и сделает все от него зависящее, лишь бы самому более не быть снобом и не покоряться снобам. Лорду Ослофф он говорит: "Мы отлично видим, Ослофф, что вы ничем не лучше нас. Мы даже грамотнее вас, а образ мыслей у нас такой же благонадежный; мы не желаем больше, чтоб вы нами командовали, и больше не станем чистить вам сапоги. Пускай их чистят ваши лакеи - вы им за это платите; а человек, который пришел получить список гостей, присутствовавших на банкете или на танцах в особняке Лонгорейль, за эту услугу получает плату в редакции. Нам же, любезный мой Ослофф, ничего от вас не надо, покорнейше благодарим, но зато и вы от нас не получите лишнего. Мы снимем шляпу перед Веллингтоном, потому что это - Веллингтон; а вы кто такой, чтобы перед вами снимать шляпу?"

Мне осточертели "Придворные известия". Я ненавижу надменное злословие. Такие слова, как "великосветский", "привилегированный", "аристократический" и т. п., я считаю гнусными, отнюдь не христианскими эпитетами и полагаю, что их следует вычеркнуть из всех порядочных словарей. Придворную систему, согласно которой талантливых людей сажают за дальний стол с музыкантами, я считаю снобистской системой. Общество, которое выдает себя за просвещенное, а само знать не хочет искусств и литературы, я считаю снобистским обществом. Вы, который презираете своих ближних, - сноб; вы, забывающий о друзьях в погоне за титулованными знакомыми, - тоже сноб; вы, стыдящийся своей бедности и краснеющий за свою профессию, - тоже сноб, как и те, кто хвастает своей родословной и гордится своим богатством.

Дело "Панча" - смеяться над такими людьми. Так пусть же он смеется над ними честно, не нанося предательских ударов, пусть говорит правду, даже ухмыляясь от уха до уха, - и пусть никогда не забывает, что Смех хорош, Правда еще лучше, но лучше всего - Любовь.

Комментарии

Пестрая книга