Книга странных новых вещей

Проспаться. Сколько раз он уже слышал это слово за свою жизнь. Это говорили ему люди, сгребавшие его с пола и выносившие, впрочем, в место куда менее приятное, чем постель. Время от времени парни, выдворявшие его из какого-нибудь ночного клуба или иного питейного заведения, в котором он надирался, отвешивали ему пару-тройку пинков под ребра перед тем, как поднять его и выкинуть. Однажды его вышвырнули в глухой переулок, и грузовой фургон проехал прямо над ним, чудом не задев ни головы, ни ног, ни рук, только вырвав ему клок волос. Случилось это задолго до того, когда Питер был готов признать, что это высшая сила сохранила ему жизнь.

Просто невероятно, до чего последствия Скачка похожи на алкогольное похмелье. Только тяжелее. Исполинское похмелье в соединении с дозой галлюциногенных грибов. Ни Би-Джи, ни Северин не упоминали о галлюцинациях, но, может, эти ребята были просто крепче, чем он. А может, они оба сейчас крепко спят, спокойно восстанавливая силы, вместо того чтобы валять дурака.

Питер дождался, пока комната не примет правильные геометрические пропорции с фиксированными углами, а потом встал. Он проверил Луч на предмет сообщений. Все еще ни слова от Би. Наверное, надо бы попросить Грейнджер проверить его аппарат, проверить, правильно ли он им пользуется. Но была ночь, а она женщина, причем едва знакомая Питеру. Хорошенькое было бы начало их взаимоотношений, если бы ему привиделось, что лицо у нее кишит множеством глаз и ртов, а потом он свалился бы без чувств ей под ноги.

К тому же Луч настолько прост в обращении, что невозможно представить, чтобы кто-то, даже такой технофоб, как он, мог в нем не разобраться. Эта штука отсылает и принимает сообщения, вот и всё. Она не показывает кино, не издает звуков, ничего не предлагает купить, не информирует о бедственном положении осликов или бразильских джунглей. Луч не предлагает узнать, какая погода стоит сейчас на юге Англии или какое количество христиан сегодня в Китае, узнать имена или годы правления династий. Он просто подтверждает, что сообщения Питера были отправлены и ответов на них нет.

Внезапно что-то промелькнуло — но не на сером экране Луча, а в его сознании промелькнуло видение: искореженные обломки на шоссе — там, в Англии, ночью, залитые огнями «скорой». Би, мертвая Би где-то на дороге между Хитроу и домом. Жемчужины ожерелья, раскатившиеся по асфальту, черные лужицы крови. Уже месяц прошел с того дня. Тот день ушел в историю. Такое случается. Один отправляется в невероятно опасное путешествие и прибывает на место невредимым, а другой совершает короткую, обыденную поездку и гибнет. «Черный юмор Господа» — назвал это как-то раз некий скорбящий родитель (вскоре покинувший лоно Церкви). Несколько секунд видение мертвой Би на дороге было для Питера явственным до боли, и тошнотворная дрожь ужаса просквозила его внутренности.

Нет! Нельзя позволить воображаемым ужасам сбить себя с толку. Бог никогда не бывает жестоким. Жизнь может быть жестокой, но не Бог. Во Вселенной, ставшей опасной благодаря дару свободной воли, всегда можно рассчитывать на Божью помощь; что бы ни произошло, Он ценил возможности каждого из Своих детей. Питер знал: если бы что-то случилось с Би, он просто не смог бы выполнять здесь свою работу. Его миссия закончилась бы, так и не начавшись. А если что-то и стало совершенно ясно за все те месяцы раздумий и молитв, предшествующие его путешествию на Оазис, так это мысль, что Бог действительно хочет, чтобы Питер отправился сюда. Он был под Божьей защитой, и Би тоже. Должна быть.

Что до Луча, есть простой способ узнать, правильно ли он им пользуется. Он навел курсор на значок СШИК — стилизованного зеленого скарабея — на экране и кликнул, открыв меню под ним. В меню было всего три пункта: «Профилактика (ремонт)», «Админ» и «Грейджнер»; очевидно, что Грейнджер сама же и опечаталась, устанавливая их впопыхах. Если ему нужен более расширенный список контактов, он может сам его организовать.

Он открыл чистую страницу сообщения и набрал: «Дорогая Грейнджер», потом удалил «дорогую» и заменил ее на «Привет», удалил и это, оставив просто «Грейнджер», снова поставил перед ним слово «дорогая» и снова стер его. С одной стороны, неуместная интимность, с другой — недружелюбная резкость… сколько суетливых жестов, прежде чем начнешь общаться. Насколько легче было писать письма в стародавние времена, когда каждый, даже управляющий банком или налоговый инспектор были «дорогими»…

Привет, Грейнджер. Вы были правы. Я устал. Мне надо немного поспать. Простите за то, что причинил вам неудобство.

Всего хорошего,

Питер.