Книга теней

– Себастьяна пришла на бал в маске , – продолжала Мадлен, – иначе бы ее быстро узнали, а это было очень рискованно: ведь в памяти людей она была связана с окружением королевы. Тогда в Париже торопились жить и умирали быстро… Когда она увидела его, он стоял в дальнем конце кладбища – высокий, широкоплечий и бледный, как древнескандинавское божество. Помню его распущенные светлые волосы, алое домино и полумаску из плотной черной тафты, сквозь прорези которой блестели его изумрудные глаза. Он приблизился к ней и пригласил на танец. Не прошло и получаса, как он научил ее танцевать новейший немецкий вальс… Мы стояли там с Луи, приняв человеческий облик, и наблюдали, как они кружатся по могильным плитам, уложенным вровень с землей. Без сомнения, ей не помешало бы немного выпить. И конечно же, ее смущали знаки внимания, оказываемые этим странным человеком …

– Oui , – согласился священник, – по ее собственному признанию, она вела себя опрометчиво. Ночь почти миновала, над головой стояла опаловая луна, воздух был чист и прозрачен. И она показала Асмодею l'oeil de crapaud .

– И тем самым навсегда завоевала его сердце

. – Мадлен сказала это без всякого сарказма. – Нет никакого сомнения, что большинство мужчин открывают рот от изумления, вскрикивают или падают без чувств у ног ведьмы, когда она показывает им глаз жабы. Асмодей же лишь встряхнул своей светлой гривой и рассмеялся тем смехом, что присущ лишь ему одному. И они продолжали танцевать вальс. Можно сказать, они до сих пор вальсируют.

Я узнала также, что спустя несколько недель Асмодей уже жил в доме Себастьяны. Позже, в разгар террора, когда она покинула Париж, перебравшись на бретонское побережье, он последовал за ней. Там они и жили, по словам священника, «в своего рода любовном союзе, свив подобие семейного гнездышка… что само по себе утешительно».

– Асмодею , – продолжала Мадлен, – как-то удалось наконец пробудить Себастьяну к жизни. Именно он убедил ее, что не резкое ухудшение природного климата, которое она вызвала, устроив шабаш, стало причиной катастрофы, а, скорее, назревавший долгое время общественный климат, созданный царившими в ту пору излишествами. Уж не знаю, почему он один так заботился о ней, проявил к ней такую доброту .

– Как видно, любовь всему причиной, – отозвался священник, на что Мадлен лишь презрительно усмехнулась. (Себастьяна писала о той ночи тепло, хотя и сдержанно, а когда я впервые обнаружила эту запись, из «Книги» выпала тонкая красная ленточка, без сомнения, та самая, которую она носила, чтобы подразнить или, наоборот, успокоить призраки погибших на гильотине.)

Мадлен заподозрила, что Себастьяна – ведьма, сразу же, как увидела ее; догадка подтвердилась, когда Себастьяна показала Асмодею l'oeil de crapaud. Вскоре, еще не зная, что за человек Асмодей, духи решили заключить союз с этими двумя случайно встреченными людьми. Цель их была все той же: помочь Мадлен умереть окончательно.

Вот почему призраки явились Асмодею и моей soror mystica.

Отец Луи посетил Себастьяну в Шайо. Он намеревался явиться к ней в обличье короля (и он мог бы это сделать, поскольку завладел перчатками монарха, стянув их с его пухлых коченеющих рук в повозке, везущей тела казненных на кладбище), но в конце концов решил принять более приятный глазу облик Ферсена, любовника королевы, этого удалого шведа. (Об этой встрече «Книга» Себастьяны умалчивает.)