Книга убийств

Он вновь посмотрел вверх. Однако Майло никак не отреагировал на попытки Хансена избавиться от незваных гостей.

— Значит, после окончания школы вы никого из них не видели? — спросил Майло. — Ни разу?

— После того как мы окончили школу, я переехал, а они остались в Лос-Анджелесе. Меня приняли в Колумбийский университет. Мой отец хотел, чтобы я поступил в школу бизнеса, но мне наконец удалось выбраться из-под его влияния, и я занялся антропологией. На самом деле меня интересовало искусство, но этого отец бы не перенес. Он был очень мной недоволен, хотя мать меня поддерживала.

Хансен в третий раз посмотрел на часы, а потом обратил взгляд в сторону лестницы. Единственный ребенок, рассчитывающий, что мать придет к нему на помощь.

— Вы так и не ответили на мой вопрос, — упрямо гнул свою линию Майло. — Вы встречались с кем-нибудь из «Королевской рати» после окончания школы?

Мутные глаза Хансена вновь обратились к потолку, а уголки губ задрожали. Он попытался скрыть это улыбкой. Скрестил ноги, словно имитировал позу Майло. Получилось довольно глупо.

— Я ни разу не встречался с Вэнсом, Коссаками или Брэдом Ларнером. Но среди них был еще один парень — Люк Чепмен — впрочем, все это происходило двадцать лет назад. Люк… но что именно вас интересует?

Голос Майло стал низким, в нем появилась угроза.

— Что вы хотели сказать про Люка? Хансен ничего не ответил.

— Вы же знаете, он мертв, — напомнил Майло. Хансен кивнул:

— Очень печально.

— Так что вы хотели о нем сказать?

— Он не отличался особым умом.

— А когда вы с ним встречались?

— Послушайте, — сказал Хансен, — вам необходимо понять, что к чему. Люк… Честно говоря, он был туповатым. Однако я всегда считал его лучшим из всей компании. Вот почему… ваше расследование как-то связано с тем, что он утонул?

— Когда вы видели Чепмена?

— Только один раз, — ответил Хансен.

— Когда?

— В первый год моего обучения в университете.

— В каком месяце?

— Во время зимних каникул. В декабре.

— То есть за несколько недель до того, как Чепмен утонул.

Хансен побледнел и вновь поднял глаза к потолку. Он съежился в кресле и стал каким-то маленьким. Да, врать он не умеет. Живопись подходит ему куда больше, чем бизнес. Майло захлопнул блокнот, вскочил на ноги, подошел к Хансену и положил руку на спинку кресла. Казалось, еще немного, и Хансен упадет в обморок.

— Расскажите нам о вашей встрече, — сказал Майло.

— Вы хотите сказать, что Люка убили? Столько лет назад… и кого вы подозреваете?

— Расскажите нам о встрече с Люком.

— Я… это… — Хансен потряс головой. — Я бы с удовольствием выпил — вам принести что-нибудь?

— Нет, но вы можете подкрепить свои силы.

Хансен оперся о ручки кресла и встал. Через двойные двери Майло последовал за ним в соседнее помещение. Когда они вернулись, Хансен двумя руками держал хрустальный бокал, наполовину наполненный виски. Когда он сел, Майло вновь занял свою позицию перед ним. Хансен посмотрел на него снизу вверх, сделал большой глоток и потер уголки глаз.

— Начните с места встречи.

— Здесь — у меня в доме. — Хансен опустошил бокал. — Мы с Люком не поддерживали никаких отношений. Я уже и думать забыл о средней школе. Они были глупыми парнями. Глупыми богатыми парнями, и мысль о том, что они казались мне крутыми, меня смешила. Я приехал с Восточного побережья, был смертельно напуган из-за необходимости сменить образ жизни в совершенно новом для себя мире.

Загорелые тела, широкие улыбки, социальные различия… Калифорния меня достала. Мы с Люком изучали мировую историю. Он провалился — Люк, огромный светловолосый тупица, едва умел читать. Мне стало его жаль, и я попытался ему помочь, давая бесплатные уроки. Он был скучноватым, но добрым парнем. Здоровенный, как холодильник, он никогда не занимался спортом, предпочитая алкоголь и наркотики. В этом и заключалась главная идея клуба. Его члены всячески подчеркивали, что ничем не интересуются, кроме вечеринок и веселого времяпрепровождения. В тот период моей жизни такая безудержная лень выглядела привлекательной. Поэтому я с радостью ухватился за предложение Люка вступить в клуб. Мое одиночество закончилось.

— А как к вам отнеслись остальные?

— Ну, не могу сказать, что меня приняли с распростертыми объятиями, но в целом вполне прилично, — сказал Хансен. — Мне пришлось пройти испытание. Я должен был их перепить. Тут проблем не возникло, однако я никогда не чувствовал себя свободно в их компании. Возможно, они это понимали, поскольку ближе к окончанию школы стали… сторониться меня. К тому же все упиралось в деньги. Они считали меня богатым — ходил слух, что мой отец владеет нефтяной компанией. А когда я рассказал правду, они во мне разочаровались.

Хансен покатал бокал в ладонях и опустил взгляд.