Книга убийств

— Купи себе большой бифштекс, милая. — Он протянул ей несколько купюр. — Закажи роскошный кусок мяса на косточке, которое подают с жареным картофелем.

— Мистер Ш., — запротестовала Тоня, — я не могу пойти туда в таком виде, меня не обслужат.

— С этим обслужат. — Швинн вложил ей в руку еще несколько бумажек. — Покажи их Кельвину, который стоит у дверей, скажи, что я тебя послал. Если возникнут проблемы, дай мне знать.

— Ты уверен?

— Конечно.

Задняя дверца открылась, и Тоня выбралась наружу. В машине пахло сексом, но, когда дверь открылась, внутрь проник холодный, пропитанный горечью бензина воздух улицы.

— Спасибо, мистер Ш.

Она протянула руку, и Швинн пожал ее.

— И еще, милая, ты ничего не слышала о кровавых насильниках, действующих в районе Темпл-Бодри?

— Насколько кровавых?

— Веревки, нож, ожоги от сигарет.

— О! — пробормотала шлюха, и Майло услышал боль в ее голосе. — Нет, мистер Ш. Там много чего случается, но про такое я не слышала.

Они поцеловались, скромно, в щечку, и каблучки Тони зацокали в сторону ресторана, а Швинн вернулся на переднее сиденье.

— Теперь в участок, приятель.

Довольный собой, он закрыл глаза. На улице Олив сказал:

— Очень умненькая негритянка, приятель. Получи она возможности свободной белой женщины, многого добилась бы в жизни. Что же такое происходит?

— Ты о чем?

— О том, как мы обращаемся с черными. Тебе это кажется разумным?

— Нет, — ответил Майло и подумал: «Что имеет в виду этот сумасшедший?»

А потом: «Почему Швинн не предложил мне воспользоваться услугами шлюхи?»

Потому что Швинна и Тоню связывают особые отношения? Или он знает!

— Дело в том, — продолжал Швинн, — что, когда речь заходит о черных, ум в расчет не берется.

Майло высадил Швинна на парковке Центрального участка, посмотрел, как он садится в свой «форд-фэрлейн» и едет в Сайми-Вэлли к жене, которая любит читать книги.

Наконец он остался один.

Впервые с того самого момента, как их вызвали на Бодри, Майло смог перевести дух.

Он вошел в участок, поднялся по лестнице и поспешно направился к старому металлическому столу, который поставили для него в самом углу комнаты, где сидели детективы отдела убийств. Следующие три часа Майло потратил на безрезультатные переговоры с бюро по розыску пропавших людей всех участков города, затем расширил зону поисков и позвонил в несколько подразделений муниципальной полиции и полицейские участки соседних городков.

В каждом участке имелась своя система сбора и хранения информации, разумеется, они не были связаны между собой, и каждую папку приходилось открывать вручную. Помогать ему не рвались, и даже когда Майло подчеркивал, что им необходимо найти преступника, что убийство совершено с особой жестокостью, толку было немного. Наконец на другом конце провода среди проклятий прозвучало нечто вразумительное: вероятность того, что новость просочится в газеты. Полиция боялась, что газеты снова на них набросятся. К трем часам утра Майло удалось получить семь имен белых девушек, которые примерно подходили по возрасту.

Ну и что теперь делать? Взять трубку и поднять на ноги родителей, которые и без того волнуются?

Извините, миссис Джонс, ваша дочь Эми так и не объявилась? У нас она по-прежнему значится среди пропавших, и мы хотим знать, не ее ли изуродованный труп сейчас лежит в морге.

Майло решил, что разумнее всего сначала позвонить, а потом встретиться и поговорить с родственниками. Завтра, в нормальное время. Если, конечно, у Швинна не появилось каких-нибудь других идей. И повода поучить его жизни.

Майло переписал все, что ему удалось обнаружить, в отчет, заполнил необходимые бланки, перерисовал положение тела девушки и суммировал свои звонки в бюро розыска. Затем подошел к шкафу, где хранились папки с делами, открыл верхний ящик и вытащил несколько голубых папок, сваленных там в кучу. Их использовали по несколько раз. Когда дело закрывали, бумаги вынимали, скрепляли, убирали в картонные скоросшиватели и отправляли в Паркеровский центр, в отдел улик.

Голубая папка с потрепанными краями и коричневым пятном на обложке, по форме отдаленно напоминавшим увядшую розу — следы завтрака какого-то детектива, — явно видала лучшие времена. Майло приклеил на обложку наклейку.

Ничего не написал. Писать было нечего.

А потом сидел и думал о зверски убитой девушке и о том, как ее зовут. И не мог заставить себя написать: «Джейн Доу»[5].

Он решил, что завтра первым делом проверит те семь девушек, вдруг ему повезет, и он узнает имя жертвы.

И тогда на новой «Книге убийств» появится заголовок.

Всю ночь Майло снились кошмары, и в 6.45 он уже сидел за своим рабочим столом. Больше в комнате никого не было, и его это вполне устраивало. Он даже с удовольствием включил кофеварку.