Книга убийств

— Когда мы познакомились, он уже начал от нее избавляться. Вот почему он перебрался в этот клоповник. Чтобы наказать себя. У Пирса имелись кое-какие сбережения и пенсия, но он жил как нищий бродяга. Потому что таким себя считал. Когда мы стали встречаться, он уже полностью покончил с наркотиками, но был уверен, что их употребление не прошло для него даром. «Мозг, как швейцарский сыр», так он говорил. А еще: если бы его голову просветили рентгеновскими лучами, там бы обнаружились такие огромные дырки, что в них можно было бы засунуть палец.

Главным образом это сказывалось на чувстве равновесия и памяти — Пирсу приходилось все записывать, иначе он тут же забывал, что должен сделать. Я твердила, что дело в возрасте, но он мне не слишком верил. Когда Пирс сказал, что хочет научиться ездить верхом, я встревожилась. Немолодой человек, никакого опыта, да еще плохо держит равновесие. Однако Пирсу удавалось оставаться в седле, пока… Лошади его любили, он действовал на них успокаивающе. Может, из-за всего, что ему пришлось испытать, когда он ступил на путь очищения. А может, он оказался на более высокой ступени благодаря тому, что страдал. Вам, вероятно, в это трудно поверить, детектив Стеджес, но когда мы жили вместе, Пирс был удивительно спокойным и умиротворенным человеком.

Мардж встала, взяла фотографию, стоявшую на телевизоре, и протянула нам. Она и Швинн прислонились к столбикам загона. У меня имелось весьма невнятное описание грубоватого жителя Окленда, которое предоставил мне Майло, и я ожидал увидеть потрепанного жизнью старого копа. У мужчины на снимке были длинные седые волосы ниже плеч и белоснежная борода во всю грудь. Кожаная куртка цвета арахисового масла, голубые джинсы, черепаший браслет и серьга в ухе.

Престарелый хиппи за руку с прокаленной на солнце женщиной, едва достигающей его плеча. Я увидел, как Майло от удивления вытаращил глаза.

— Он был мой Дедушка Цветок, — сказала Мардж. — Вы его знали совсем другим, верно?

— Немного другим, — не стал спорить Майло. Мардж положила снимок на колени.

— Ну и какой совет вы хотели получить у Пирса по поводу дела, которое расследуете?

— Я хотел выяснить, помнит ли он свои старые дела.

— Вы работаете над таким делом? Кого убили?

— Девушку по имени Джейни Инголлс. Пирс когда-нибудь упоминал ее имя?

— Нет, — ответила Мардж. — Я уже вам сказала, он мало говорил о работе.

— А после него остались какие-нибудь бумаги?

— Какого рода?

— Имеющие отношение к его службе в полиции — газетные вырезки, фотографии, записки?

— Нет, — сказала Мардж. — Когда Пирс уехал из своего дома в Сайми-Вэлли, он от всего избавился. У него даже машины не было. Когда мы с ним ходили на свидания, мне приходилось его подвозить.

— Когда я его знал, — проговорил Майло, — Пирс увлекался фотографией. Он не вернулся к своему хобби?

— Вернулся. Он любил гулять среди холмов и снимать природу. Даже купил дешевенький фотоаппарат. Когда я увидела, какое он получает удовольствие от этого, то подарила ему на шестидесятивосьмилетие «Никон». Он делал красивые снимки. Хотите посмотреть?

Мардж провела нас в единственную спальню в доме, скромную, обшитую сосновыми панелями, почти все пространство которой занимала огромная кровать с ярким покрывалом и двумя разными тумбочками. Стены украшали фотографии в рамках. Холмы, долины, деревни, ручьи, высохшие и полноводные, восходы и закаты солнца, зимний снег. Удачная композиция, прекрасные цвета. Но ничего, что стояло бы выше растений на эволюционной лестнице. Даже птиц в небе.

— Красиво, — похвалил Майло. — А у Пирса была комната, где он проявлял пленку и печатал фотографии?

— Мы переделали под лабораторию половину ванной комнаты. Правда, он был талантлив?

— Да, мэм. Когда мы с ним работали вместе, Пирс любил читать книги о науке.

— Правда? Ну, я таких книг у него в руках не видела, но он часто погружался в размышления. Мог часами сидеть в гостиной и смотреть в окно. Если не считать полицейского взгляда и кошмаров, которые его иногда посещали, Пирс обрел мир. Девяносто девять процентов времени в его душе царил покой.

— А оставался еще один процент. Пирс говорил, что его беспокоит? — спросил я.

— Нет, сэр.

— В течение последнего месяца перед несчастным случаем какое у него было настроение?

— Прекрасное, — ответила Мардж и вдруг помрачнела. — О нет, не нужно так думать. Это был несчастный случай. Пирсу исполнилось шестьдесят восемь лет, и он не слишком уверенно сидел в седле. Мне не следовало отпускать его надолго одного, даже с Акбаром.

— Надолго? — спросил Майло.

— Его не было полдня. Обычно он уезжал на пару часов. Пирс взял с собой «Никон», сказал, что хочет поснимать пейзажи в лучах солнца.

— Он фотографировал?

— Нет, не успел. Пленка в фотоаппарате была чистой. Он, наверное, упал в самом начале и пролежал довольно долго. Мне следовало раньше отправиться его искать. Правда, доктор сказал, что от такой раны на голове Пирс умер мгновенно. По крайней мере он не страдал.

— Ударился о камень, — сказал Майло.

Мардж тряхнула головой:

— Не хочу больше об этом говорить.