Книга, в которой исчез мир

Он нетерпеливо рвал пуговицы накидки, прикрывавшей труп, и так как пуговицы не желали поддаваться, ди Тасси схватился за край накидки и разорвал ее.

— Фойсткинг, помогите мне. А вы, Рёшлауб, либо разрежьте его сами, либо скажите мне, как это делается. Но это надо сделать быстро. Приступайте. Возьмите свои инструменты.

Николай тупо тряхнул головой. Инструменты? Какие инструменты? Нет, это не может быть правдой. Он что, всерьез? Он хочет разрезать человека, как скотину, чтобы достать какие-то бумаги, которые тот проглотил?

— Вы… вы не можете этого сделать, — заикаясь, пробормотал Николай. — Вы не имеете права.

— Я не имею права? Этот человек стрелял в меня. И когда он понял, что ему не уйти, он двойным зарядом разнес себе череп. И знаете зачем?

Ди Тасси был настолько разозлен, что голос на мгновение изменил ему.

— Затем, чтобы его было невозможно опознать. Он встал и всей своей массой навис над врачом.

— Вы вообще не имеете представления о том, насколько опасны эти люди. Я должен их выследить и взять, чтобы выяснить, что они замышляют. И никто не смеет мне в этом мешать. Итак, этот человек проглотил бумаги, которые он во что бы то ни стало хотел утаить. Значит, мы должны их достать.

Николай потерял способность двигаться. Однако речь ди Тасси вывела из оцепенения обоих солдат, которые бросились к трупу и несколькими движениями сорвали с трупа одежду, обнажив верхнюю половину его туловища. Взору присутствующих предстало бледное, но мускулистое тело. Вид был отталкивающим и ужасным. Николай не мог больше смотреть на оторванную от тела голову. Носа, глазниц и черепной коробки больше не существовало. Словно в насмешку над преследователями на нижней челюсти скалились зубы нижнего ряда. Но на ди Тасси все это не производило ни малейшего впечатления. Он взял в руки нож, опустился перед трупом на колени и одним движением разрезал поясной ремень. Еще два разреза — и он обнажил низ живота самоубийцы.

Николай был близок к беспамятству. Что он здесь делает? Ди Тасси сошел с ума? Какие такие бумаги нужны ему, чтобы оправдать это варварское надругательство над трупом? С другой стороны, этот человек действительно был чрезвычайно опасен. Кроме того, он самоубийца. Преступник и самоубийца, подобный тем, кого вскрывали в анатомических театрах университетов. Николай сам ни разу не производил вскрытий. Всегда было очень трудно раздобыть подходящий труп, и поэтому, когда такое случалось, на вскрытие собиралась такая толпа, что Николаю доставалось больше нюхать, чем видеть. И вот теперь перед ним лежит труп молодого сильного мужчины, который всего несколько минут назад был здоров и полон сил. Кожа была еще теплой, и, возможно, в груди продолжает медленно биться сердце в отчаянной попытке проталкивать жизненные соки по сосудам этого смертельно раненного тела. Когда еще представится ему такая возможность?

Мысли приняли иное направление, и душа Николая немного успокоилась. Сейчас им владело такое же противоречивое чувство, какое он испытал при виде обнаженного тела найденной в лесу девушки. Что-то удерживало его, но неведомая сила влекла его к трупу. Что-то внутри него дало трещину.

Как смог этот лежащий перед ним в снегу человек довести себя до столь ужасного конца? Николай не мог представить себе, что именно могло стоить такой жертвы. К чему это самоуничтожение? Неужели ди Тасси всерьез полагает, что причина записана на клочке бумаги, который проглотил этот незнакомец?

Однако пока Николай предавался своим причудливым мыслям, стараясь привести их в порядок, ди Тасси, сжав губы, вонзил нож в горло трупа. Потом он наклонился вперед, чтобы сильнее надавить на клинок, и одним сильным движением рассек тело от горла через грудину до самого пупка. Кожа раздалась в стороны после первого же разреза. Николай успел заметить белый пористый слой подкожного жира, который сразу же окрасился в красный цвет. Человек был мертв, но его тело еще реагировало на разрез. Последовали еще два разреза. Был слышен скрежет, когда нож соприкасался с костями. В рану выступило что-то белесое — грудина.

Стоявшие вокруг люди не произносили ни слова. Фойсткинг отошел в сторону. Солдаты безмолвно взирали на происходящее. Лица их были абсолютно бесстрастны, никто не смог бы сказать, что происходит в их головах. Николай рванулся вперед, приблизился к трупу и присел на корточки. Ди Тасси быстро взглянул на него и продолжил рассекать ткани серповидными разрезами.

— Что вы делаете? — спросил Николай.

— Освобождаю грудину, — ответил ди Тасси.

— Вы хотите рассечь грудину? — спросил Николай. Ди Тасси кашлял от напряжения.

— Я хочу достать проглоченную бумагу. Принесите мне топор. Быстро, — приказал ди Тасси, не поднимая головы.

Один из солдат побежал к своему коню. Когда он вернулся, кости грудной клетки были обнажены от ключиц и диафрагмы до сосков. Ди Тасси схватил топор и приготовился рубить.

Николай, не двигаясь, все это время внимательно наблюдал за лицом ди Тасси. Что он за человек? Врач схватил советника за руку.

— Подождите! — крикнул он. — Дайте мне нож! Ди Тасси не отреагировал.