Читаем Книга земного странника полностью

Книга земного странника

Взвод за взводом: сибирские «деды», заволжский набор русских-чувашей и будущий украинский молодняк и наш московский «промах» подполковника Эпштейна – побивший все рекорды труда и лени, «губы» и изворотливости, – мы все наставляли друг друга, как могли…

И даже не знаю кого благодарить в КБ Ильюшина, из чьей столярки пролегли дороги от профсобрания до Шефского концерта дивной скрипки в крепких руках грузинской красавицы – я почти потерял сознание, задыхаясь от восторга, перевернувшего мне всю душу…

Тот же Профком от своих экскурсий по московской архитектуре заносил сначала в чудоподобный Суздаль, а следом открывал глазам седины Кавказа…

Раузер – начальник отряда геологов – мастер психологии высочайшего класса – сезон за сезоном держал в Якутской южной тайге в равновеликости своих теплой ладони и твердого кулака, ради дела, стаи самолюбивых БИЧей и геологинь…

Там же был и Жень-Женич Даниль-цев – художник и мастер-фотограф, подлинный р а з н о-рабочий экспедиции, настоящий жень-шень человеческой теплоты, внимания ко всему и бережливости всего…

Нина Николаевна Короткова, орденозаслуженная «инженеришка» группы ракетных двигателей наших Земных спутников, имевшая нечастую Библиотеку, настоящий любитель и любомудр бесконечной широты поисков человеческого духа в познавании мира рядом с горячим чаем в своем теплом доме…

Кубанский казак Иваницын был не высунутая, но настоящая голова столярного умения Театра им. Маяковского. Сегодня – киот для иконы, завтра— дворец Марии Стюарт – появлялись на сценических подмостках. Если хитрые артисты подсовывали ему что-либо «дешевокупленное», то его реставрация выуживала оттуда всю возможную красоту.

Игорь Мазнин – детский стихотворец, вежливая энциклопедия поэтического мира, незаметный Меценат, даровавший мне возможность битвы с редакциями тех времен, институтом и самим собой за настоящее свое слово…

Алтайский хозяин конского двора Катуньской турбазы Алексей Егорович был Киплинг, а точнее – Маугли… Он нечаянно ухитрился дать почти невозможный урок: «Ты и я, мы с тобой – одной крови!» И не так важно, кто или что перед тобой: вековая лиственница, родниковая струя, свежее горное сено, поющий кузнечик или тот самый коняка, на которого вспрыгнул невидимый Маугли вместе со мной…

Имперски благородный демократ, кладезь всех достоинств зарубежной литературы, добрейший профессор Борис Иванович Пуришев – он приоткрыл нам, ветреным студиозусам, еще одну скрыню: восхитительную нескончаемую лекцию и по древнерусскому искусству… Как он мог столько вместить, так прекрасно волноваться и ничего не жалеть отдать!..

Седая прядь, орлиные очки, «старая гвардия» танцевального искусства, пылкий и бесподобный учитель английского языка – Флора Ахаковна Ибрагимова… Когда она взирала на меня, то я начинал переводить «с листа» текст с половиной незнакомых мне слов, но – правильно…

Зоя Николаевна Литвина, Галина Александровна Романовская – древнеславянский и историческая грамматика, латынь и древнегреческий – безукоризненные знания, беспорочная требовательность и неправдоподобная пощада… Несходно-схожие и добрые, как две сестры…

Валентин Иванович Федоров, теневой человек восемнадцатого века русской литературы, правильно малозаметный умница с добрыми припрятанными глазами и добрыми делами…

И, конечно, Алексей Плигин, давший целый срез нашей пишущей эпохи, нашего века, ибо жизнь человека и есть его полный век. За то, что он пропечатал и меня…

«И в третий раз повторю: нельзя объять необъятное…»

Думаю, что каждый из нас – Учитель – для десятков и сотен соприкоснувшихся за все время обыкновенной жизни. И – Ученик..

Я БЛАГОДАРЕН ВСЕМ!

(постскриптум: простите, не помянутые, но – помнимые, пусть не всегда, но, надеюсь, – все).