Книга жизни и мудрости Вивиана Вивианова. Подлинные записки видного поэта андерграунда. Книга первая

Я полагаю, причиной всему – семинаристское детство. Он о нем забыл в революционной борьбе, а оно в нем сидело и, как только вознесся на вершину власти, дало себя знать. Ему показалось, что он новый Спаситель. Другому, атеистического воспитания, ввек бы такого не примнилось, а ему вот с воспитанием не повезло.

Но какой же Спаситель без крови? А повторяться нельзя. Вот Иосиф Виссарионыч и стал лить чужую кровь. Принес в жертву свою бессмертную душу ради спасения человечества.

И как же он страдал, как мучился – можно себе представить. А деться некуда, нужно лить и лить.

Бог, я думаю, в конце концов сжалился над ним, освободил от мук – дал умереть и самому. Но там, у себя, обошелся с ним, полагаю, весьма сурово. Несмотря на весь его тяжкий земной путь. И поделом. Не мни себя Спасителем, не получивши стигматов.

* * *

Еще о братьях-писателях

Правда о Солженицыне

Когда Солженицына преследовали, я ему очень много помогал. То переспать на куче угля пущу, то в ней же рукопись спрячу. «Архипелаг Гулаг» весь через мой уголь прошел. Почему и такой удачный получился. Профильтровался! Я его обычно не в кусковой уголь совал, а в такой, мелкодисперсный.

Потом, когда «Архипелаг» на Западе вышел, меня в КГБ таскали: ты Солженицыну помогал? Без помощи он не мог! Я, само собой, товарища не выдал: нет, говорю, он сам, один.

А еще после, когда Солженицын из Америки вернулся, я ему позвонил, чтоб встретиться, посидеть поговорить, старое вспомнить. Но он даже трубку не взял. Жена подошла. Извините, говорит, но он что-то не может вас припомнить. Я начал убеждать ее позвать Александра Исаевича, а она трубку повесила.

Вот и говорите после этого, что Солженицын великий человек!

* * *

И снова о деятелях государства Российского

Ельцин

Ни до, ни после Ельцина не было у России и не будет столь искреннего правителя.

Когда он, еще в годы засилья КПСС, стал причастен верховной власти, ему не понравился один соратник по этой власти. Другой бы, во избежание неожиданных неприятностей, ничем не показал своей неприязни, а он не выдержал, прямо и во всеуслышание заявил о ней, за что остальные соратники немедля вывели его из своих сплоченных рядов.

Когда у него открылись глаза и он разочаровался в партии, он публично отказался от партбилета, – которому был обязан в своей жизни всем.

Когда, перестав быть коммунистом, почувствовал, что становится демократом, он решил слиться с народом – записался в районную поликлинику по месту жительства и вместо бронированного ЗИЛа начал ездить на «Москвиче», а два раза даже прокатился троллейбусом.