Книга жизни и практики умирания

Учителя Патрула Ринпоче звали Джикме Гьялве Ньюгу. Он много лет провел в уединении, в горной пещере. Однажды, когда он вышел наружу, все было залито солнцем; он посмотрел в небо и увидел облако, плывущее в том направлении, где жил его мастер Джикме Лингпа. Он подумал: «Вон там живет мой мастер», – и с этой мыслью на него нахлынуло огромное чувство страстного желания и преданности. Это было настолько сильно, настолько потрясающе, что он потерял сознание. Когда же Джикме Гьялве Ньюгу пришел в себя, то все благословение ума мудрости его мастера оказалось переданным ему, и он достиг высочайшего состояния постижения, которое мы называем «исчерпанием феноменальной реальности».

ПОТОК БЛАГОСЛОВЕНИЙ

Такие истории о силе преданности и благословении мастера относятся не только к прошлым временам. В такой фигуре, как Кхандро Церинг Чодрон, величайшая женщина-мастер нашего времени, которая была женой моего мастера Джамьянга Кхьенце, очень ясно видно, что могут создать из человеческого духа годы глубочайшей преданности и духовной практики. Ее смирение и красота сердца, ее сияющая простота, скромность и ясная, нежная мудрость ее присутствия почитаются всеми тибетцами, хотя она сама всегда старалась оставаться в тени, не стремилась к первенству и жила сокрытой и аскетической жизнью древних созерцателей.

Джамьянг Кхьенце был вдохновением всей жизни Кхандро. Именно ее духовное замужество с ним преобразило ее из очень красивой и слегка бунтующей девушки в ту сияющую дакини [11], к которой другие великие мастера относятся с величайшим уважением. Дилго Кхьенце Ринпоче считал ее своей «духовной матерью» и всегда говорил, что чувствует себя очень выделенным тем, что его из всех Лам она почитает выше всех и сильнее всех любит. Всякий раз, когда он встречался с Кхандро, он брал ее руку и нежно гладил, а затем медленно клал себе на голову; он знал, что только так он может заставить Кхандро благословить его.

Джамьянг Кхьенце передал Кхандро все учения, он учил ее и вдохновлял на занятия практикой. Она передавала свои вопросы к нему в виде песен, а он писал ей песни с ответами, почти игривые и поддразнивающие. Кхандро показала свою неумирающую преданность своему учителю тем, что после его смерти осталась жить в том месте в Сиккиме, где он жил в конце своей жизни и умер, и где в священной ступе [12] лежат его останки. Здесь, вблизи него, она продолжает свою ясную, независимую жизнь, посвященную постоянной молитве. Она прочла, медленно, слово за словом, все Слово Будды и сотни томов комментариев. Дилго Кхьенце Ринпоче говорил, что каждый раз, когда он возвращался к ступе Джамьянга Кхьенце, он чувствовал, что возвращается домой, такой теплой и насыщенной делало атмосферу этого места присутствие Кхандро. Он намекал, что это было так, будто его мастер Джамьянг Кхьенце был там, по-прежнему живой, в ее преданности и ее существе.

Я вновь и вновь слышал от Кхандро, что, если твоя связь с твоим мастером сохраняется действительно чистой, то все в твоей жизни будет идти хорошо. Ее собственная жизнь представляет самый трогательный и утонченный пример этого. Ее преданность позволила ей воплотить сердце учений и излучать их тепло другим. Кхандро, фактически, не учит формальным способом, она не говорит много; но то, что она говорит, часто бывает настолько пронзительно ясным, что становится пророческим. Слушать ее пылкое и полное блаженства пение или заниматься с ней духовной практикой – значит быть вдохновленным до глубин своего существа. Даже идти рядом с ней или делать покупки, или просто сидеть рядом – значит погружаться в мощное тихое счастье ее присутствия.

Из-за того, что Кхандро ведет очень уединенную жизнь, и из-за того, что ее величие состоит в ее обычности, только те, кто имеет настоящее прозрение, видят, кем она является. Мы живем в такое время, когда зачастую больше всего восхищаются теми, кто на виду, но истина, в действительности, обитает в смиренных, таких, как Кхандро. И если бы Кхандро когда-либо стала учить на Западе, то она была бы идеальным мастером; женщиной-мастером самого величайшего вида, такой, которая с мистической полнотой воплощает любовь и исцеляющую мудрость Тары, просветленного сострадания в его женской форме. Если бы я умирал и Кхандро была рядом со мной, я чувствовал бы больше уверенности и больше покоя, чем в присутствии любого другого мастера.

Все, что мне удалось постичь, я постиг благодаря преданности моим учителям. И все больше, по мере того, как я сам учу, я осознаю, в смирении и с настоящим благоговением, как их благословения начинают работать через меня. Без их благословения я – ничто, и если я что-то и могу, так это быть мостом между вами и ими. Я вновь и вновь замечаю, что, когда я учу и говорю о моих мастерах, то моя преданность им вдохновляет видение преданности у моих слушателей; и в эти чудесные моменты я чувствую, что мои мастера присутствуют здесь, благословляя и открывая сердца моих учеников истине.