Книги Иакововы

Епископ, поскольку наличности картами не отобрал, желает эти регалии у евреев отобрать, наслать на них каких-нибудь вооруженных типов – сокровища, вроде как, те держат в доме под полом. Но если бы кто об этом узнал, не было бы епископу жизни. Потому он готов сделать все, чтобы регалии вновь возвратились к нему домой.

Тем временем, однако, он пытается отыграться в фараон, доверчиво рассчитывая на божью помощь, и поначалу, дейст­вительно, у него получается хорошо.

В помещении полно дыма; за столом же сидит четверо: сам епископ, какой-то одетый по-немецки, но хорошо разговари­вающий по-польски путешественник, местный шляхтич, разговаривающий по-русински и ругается тоже по-русински, с молоденькой девушкой, практически ребенком, на коленях. Шляхтич то отпихивает ее, когда карта ему не идет, либо прижимает к себе и гладит по почти что обнаженным грудям, на что епископ поглядывает с упреком. А еще имеется какой-то купец, который для Солтыка по­хож на выкреста; ему тоже идет карта. Перед каждой раздачей епископ уже совершенно уверен, что теперь-то его карты появятся в нужной колонке, и с изумлением глядит, что снова они очутились не в том месте. И он не ожет в это поверить.

Polonia est paradisus Judaeorum…

Епископ Каетан Солтык, киевский коадъютор[28], измученный и невыспавшийся, уже отослал секретаря и теперь собственно­ручно пишет письмо каменецкому епископу, Миколаю Дембовскому.

Спешно и собственноручно докладываю тебе, друг мой, что телом я здоров, но измучен хлопотами, которые ото­всюду подступают так, что иногда чувствую себя обложенным, что какой-нибудь зверь дикий. Уже много раз прихо­дил ты мне с помощью, вот и на сей раз обращаюсь я к тебе, словно к брату родному, во имя нашей многолетней дружбы, которой напрасно было бы искать у других.

Interim…

Между тем… между тем… И теперь не знает, чего писать. Ведь как тут объясняться? Дембовский сам в карты не играет, так что его, наверняка, не поймет. И тут епископа Солтыка охватывает чувство громадной несправедливости, в груди он чувствует мягкое, теплое давление, которое, похоже, растворяет ему сердце и превращает его во что-то мягкое и жидкое. Неожиданно ему вспоминается, как он вступал на должность епископа в Житомире, первый приезд в грязный болотистый город, со всех сторон ок­руженный лесами… Теперь мысли ложатся под перо легко и быстро, сердце снова становится чем-то твердым, и энергия возвра­щается. Епископ Каетан Солтык пишет:

Ты прекрасно помнишь, как вступал я на епископский пост в Житомире, всяческие грехи были там в огромной попу­лярности. Взять, хотя бы, многоженство, этот проступок был весьма распространен. Мужья за плохие поступки жен своих продавали и меняли на других. Ни наложниц, ни разврата вовсе не считали чем-либо постыдным, и, якобы, уже при взятии брака обещалась обоюдная свобода. А более того, не было никакого наблюдения за соблюдением религиоз­ных предписаний, никаких заповедей, повсюду грех и безнравственность, а более того – нужда и бедность.