Книгочёт. Пособие по новейшей литературе с лирическими и саркастическими отступлениями

Вместе с тем мне всегда казалось, что истинные почвенники должны быть куда более широки во взглядах, что их извечные оппоненты, всевозможные, свят-свят-свят, либералы и модернисты, если не сказать похуже.

У Сергея Есенина хватало ума и вкуса дружить (а порой и по-дружески ссориться) не только с Клычковым и Орешиным, но и с Шершеневичем да Мариенгофом. Неужель мы с тех пор так оскудели в своих пристрастиях?

В антологии слишком много интонационно схожих стихов, написанных будто бы одним автором.

Люблю Россию захудалую,зову ее: Святая Русь.Никто у сердца не украл ее —ни швед, ни немец, ни француз.И наши бравые правители,и диссиденты-крикуныпроходят – только их и видели, —ее не тронув тишины.

Не верьте этим господам,Хоть крест они теперь целуютИ строят храм, но, стыд и срам,Рубли сиротские воруют.

Это, между прочим, два разных человека. А вот еще два разных, только один из них в «мерседесе», а другой – в окне.

Моя страна горит в огне,И гибнет музыка во мне,И мчит мой белый «мерседес»,А старый друг, как бомж, облез.

Мое любимое окно,Чего я в нем не видел только:Вон из горла мужик виноГлотает… Вон промчалась «Волга».А вон последняя модельРоскошнейшего «мерседеса»…А за углом стоит бордельНапротив здания собеса…

Остается только надеяться, что первый автор (который на «мерседесе») не имеет в виду под облезлым бомжом второго автора и едет, в конце концов, даже не в бордель напротив собеса, а хотя бы в сам собес.

Не сказать, что подобная, весьма, признаем, тривиально задуманная и выполненная продукция в антологии превалирует – но само наличие подобных текстов радует с трудом.

Порой создается впечатление, что этический, или политический, или, чуть реже, религиозный посыл стихотворений многих авторов для Красникова стоит куда выше элементарного поэтического мастерства.

Или, быть может, кто-нибудь объяснит мне, какая ценность в таких вот, наверное, искренних, но совершенно безыскусных строках:

Вижу, как поютВысоко в раю:«Свят, свят, святГосподь Саваоф.Свят, свят, святво веки вековГосподь Саваоф».

Это ведь, собственно, все стихотворение, больше ничего не будет. Хотите, я вам еще семь таких напишу за три минуты?

Геннадий Красников, предполагаю, на все обвинения и замечания ответит, что всякий желающий может сделать свою собственную антологию и любоваться ею весь XXI век. Мысль резонная, но только в том случае, если б на красниковской антологии, непосредственно на обложке, стояла б его фамилия: «Составитель такой-то».

Иначе рассматриваемая здесь книга не имеет серьезных прав претендовать на академичность. Читая ее, возможно изучать поэзию начала столетия только с некоторыми, так сказать, оговорками. Часть из них приведена выше.

Составитель антологии на меня, конечно, рассердится, а зря.

Посыл моего текста прост.

Геннадий Красников пишет в предисловии, что составленная им прежняя антология – «Русская поэзия. XX век» – выдержала уже два издания и стала библиографической редкостью.

Вот и эта выдержит даже не два, а все четыре.

Надо всего лишь пятьдесят пять поэтов туда внести, а поэтов пять выкинуть (хотя последнее не обязательно). Места мало в книге? Да ну что вы, в антологии шрифт как в букваре. Убираем первый раздел, со Случевским и Фофановым, шрифт делаем поменьше – и все во втором издании поместится.

Если составителю сложно или брезгливо этим заниматься, я совершенно безвозмездно за сутки соберу и предоставлю в письменном виде лучшие стихи тех поэтов, что пропущены странным и обидным образом.

И тогда, если кто-то кинет камень в Геннадия Красникова, я этот камень лично подниму и брошу в кидавшего.

Нельзя так подставляться, Геннадий Николаевич. К поэзии, наверное, нужно быть добрее. Вечность всех нас, конечно, рассудит, но это вовсе не повод устраивать судилище уже сейчас, полагаясь исключительно на собственный вкус.

На посту

Путь вопреки

О Владимире Бондаренко

Вообще говоря, критика Бондаренко привлекательна для меня не в силу собственно литературных ее достоинств, порой спорных. Тут другое: он замечательный популяризатор и классификатор русской литературы. Положа руку на сердце, надо признать, что во времена либерального диктата девяностых Бондаренко чуть ли не в одиночку отстаивал рубежи русского почвенничества.