Книжник. Сладкая месть

Может, бездумно отдатьсяНа волю шальных дорог?Подождите, ещё рано смеяться.Пусть мне поможет Бог.Звонкий ветер странствий ласкаетРазгорячённое лицо.Сколько лет прошло с тех пор? Не знаю.Жизнь – коварное кольцо.Алый рассвет. Тихое утро.

Дуэль на навахах. Любовь – без прикрас.Это их конечная заслуга.Дорог, что – однажды – выбрали нас…

– Хороший стишок, – вылезая на из лодки, одобрил Пашка. – Как выражается моя обожаемая и образованная невеста, с глубинным философским подтекстом…. Ну, Виталий Викторович, рассказывай, что с тобой приключилось. По-честному рассказывай.

– Расскажу. Без вопросов. Скрывать-то, собственно, и нечего. А правду говорить, как учат мудрецы, легко и приятно…

Пашка развёрнуто, помогая себе доходчивыми жестами, пересказал генералу необычную историю Сидорова.

– Хрень законченная, – запечалился Трофим Николаевич. – О таком даже докладывать стыдно. Засмеют – московские важные и вальяжные суки…. Есть дельные версии, капитан?

– Так точно! Одна.

– Докладывай.

– Слушаюсь! Я думаю, что неизвестные злоумышленники, похитившие главного редактора издательства «Петерсбурх», всё это время пичкали его хитрыми психотропными препаратами, вызывающими различные галлюцинации.

– Зачем, капитан, пичкали? И причём здесь – дурацкое клеймо с буковками «А.М.»?

– Скорее всего, месть законченного психа, – легкомысленно передёрнул плечами Сомов. – Не более того. Или, к примеру, психов…. А теперь, когда они вволю натешились, фигуранта вернули.

– Думаешь, что и остальных пропавших возвратят? – посветлел лицом генерал-лейтенант.

– Вполне может быть. По крайней мере, на это стоит надеяться. Мол, чего только не бывает на свете…

– Где сейчас находится клеймёный экзотичный фигурант? В нашем изоляторе?

– Если бы, – Пашка виновато опустил глаза долу. – Недооценил я уважаемую Тамару Исааковну. Лопухнулся. Каюсь.

– Поподробней, давай, морда капитанская. Не ходи кругами.

– Есть, не ходить! Выяснилось, что жена Сидорова, взяв напрокат частную моторку, тоже объездила-оплыла, ничего и никого не пропуская, берега Любимовского озера. Посетила все ведомственные и частные базы отдыха, а также кордоны егерей. Везде заплатила аванс и пообещала щедрые премиальные – за эксклюзивную информацию о пропавшем муже. Поэтому егерь, обнаруживший странного мужичка, позвонил не только приозерскому Начальнику полиции, но и предусмотрительной Тамаре Исааковне…. Она прибыла на остров через полчаса после нас. Причём, не одна, а с ушлым адвокатом, седобородым профессором-психиатром и парочкой наглых репортёров. Или, может быть, корреспондентов? Я, извините, так и не врубился…. Может, моя Александра прояснит?

– Не важно, – скрипнул зубами генерал. – Продолжай.

– Пришлось отвезти означенного Сидорова, естественно, под нашим тщательным надзором, в частную психиатрическую клинику. Я там оставил пару дельных сотрудников. Вот, протокол допроса фигуранта.

– Спасибо, капитан. Может, оно и к лучшему.

– В каком, извините, смысле?

– В обыкновенном. Впрочем, Павел Фёдорович, тебе этого пока не понять. Званием, извини, не вышел…

Шестой параграф. Откровенный разговор

Наступил ноябрь месяц. Серый такой, блёклый, неверный, ветреный и тусклый.

В лесах перестали расти грибы. Даже осенние неприхотливые опята исчезли без следа. Приближалась – неудержимо и безысходно – мокрая и коварная питерская зима.

Тоскливая, приставучая и наглая. Тварь паскудная и сука законченная, короче говоря…

Впрочем, ноябрь – для Сергея Хрусталёва – был однозначно-радостным месяцем.

Завершился сезон «погрузочно-разгрузочных работ», некие финансовые накопления были сложены «под матрац», можно было заняться – аж, до самой весны – любимым делом. То бишь, написанием «бодрых авантюрных романов с ярко-выраженной любовной линией». Вернее, последнего романа…. Или, предпоследнего? Кто знает…

Решение – окончательное и бесповоротное – было принято. Всё, конец. Прощай, долбанная и скупая литература! Навсегда.

Он дал любимой жене честное и благородное слово, мол: – «Допишу последний роман. Размещу его на ЛитРесе, а после этого…. После этого устроюсь на нормальную, хорошо оплачиваемую работу и позабуду – на вечные и бесконечные Времена – про весь этот мутный, обманчивый и неверный бред. Позабуду. Гадким гадом буду…».

Роман назывался – «Книжник. Сладкая месть». Так, откровенно-смутные мемуары. Не более того. Прощание….

Написав-настукав пару страничек, Хрусталёв открыл первую «суточную» банку с пивом.

– Пшик-к-к! – ласково и приветливо пропела банка.

«Мол, всегда – к вашим услугам!», – привычно перевёл с «баночного» Хрусталёв. – «Доброго тебе здравия, милый хозяин! Пишешь? Пиши, родимый, пиши! Помогу – чем смогу…».

И с пивом – в скором времени – предстояло распрощаться.