Ко мне приходил ангел

— Ну, открываю, открываю, чего надо? — я наконец-то справился с мелко потрясывающимися замками, кнопками, рычажками и прочей тряхомутью системной безопасности разнесенного в дрова офиса.

— Чего надо? — рыкнул я изо всех сил на мужика с битой рожей, — тут не подают, вали отсюда.

— А я не прошу, — мужик поставил ногу в грязном, уродливом ботинке, в проем и прислонился плечом к двери, так что я теперь не мог ее захлопнуть. Шустрый бомжара.

— Нехрен тут говорить, кто тебя в подъезд пустил, вот уроды, спят там что ли, тока бомжей не хватало до полного счастья, — кого-то мне напомнил этот бомж.

— Да ты так не кричи, а то и правда, проснуться, у меня сейчас все как-то коряво получается, — он то ли хамил, то ли извинялся, и как-то просачивался мимо меня внутрь, глядя в пол. Я отступил от растерянности.

— Я что-то совсем расклеился, знаешь, прям элементарных вещей не могу. Вот раньше так все легко было, а щас хоть плачь, — мужик гундосил, глядя на свои растоптанные ботинки, — прям не знаю, как дальше, даже тебя вон потерял, столько искал, совсем отвык от тебя.

Он наконец-то поднял глаза, и я похолодел до костей — молочно белые мертвые глаза.

— Ты типа белка, да? Я понял, ты белка, — я стал пятиться по стене, и вспоминать, где телефон, надо же там какого-нибудь врача вызвать.

— Я ангел, — вздохнул мужик, странным издевочно-извинительным тоном.

— А-а-а, а я тоже почти уже теперь блин ангел, вот мне сейчас одежку беленькую принесут — я рванулся в приемную, там точняк есть телефон.

— Моя голова. Дверь, мать, стол, бля-а-а-а… — я метался по приемной, от стены к стене, похмельная дрожь нифига не способствовала поискам трубки, видимо я еще вчера здесь что-то искал. Мама я, сошел с ума! Я осел на стул.

— Ты бы не кричал так, а то с соседями опять скандал будет, — зазвучало за спиной.

— А-а-а! — я одним махом перелетел пол приемной. Мужик смотрел на меня из дверного проема умоляющим взглядом.

— Я тебя не это, не обижу, ты не бойся, неужели ты меня не помнишь? — спросил мужик, продолжая рассматривать полы.

— Кы-анешна-на помню, — забубнил я. Во дела, вроде не глюк. Во больной, а? В таком виде шариться по приличным подъездам, а на меня как гад похож.

— Я на тебя не похож, я как бы ты.

— Конечно, конечно, как скажете, — во засада, как бы теперь из приемной просочиться.

— Ты не бойся, я не причиню тебе зла, — мужик сделал шаг в кухню.

— Ты эта, там… там… вон… присядь, наверно устал, это стульчик вон, — только мужик не подходи, думал я, и прям сам слышал, что почти визжу.

— Хорошо не буду, — сказал, садясь на стул, мужик-ангел.

— Чего не будешь? — опять взвизгнул я.

— Не буду подходить, я просто поговорить пришел. Поговорить, посмотреть на тебя, может, что еще можно поправить, правда, я уже совсем не в силе, совсем ослаб.

Мне стало плохо, или я разговариваю реально сам с собой, или он мысли читает. Надо завязывать с бухлом, или мне вчера психику всю отшибли.

— Это ты правильно, нельзя тебе пить, плохой ты совсем, — ответил мужик на мои мысли.

— Ты, телепат, мать твою, чего надо? — меня начало колотить гораздо сильней и крупней, а главное, как-то глубже.

— Нет, я твой ангел-хранитель, ну что ты, совсем меня не помнишь? — и он опять поднял глаза. И я сошел с ума окончательно, потому что теперь это были мои глаза, полные такой пустоты и боли, что я отшатнулся, вмазавшись в стену. Холод и ужас. А он все смотрел на меня с такой надеждой, что мне стало совсем страшно.

— Не-а… — а что я мог еще сказать?

— Жаль. Но это ничего не меняет. Я твой ангел-хранитель, и я так не могу больше.

— Не понял? — только вот белок-хранителей мне не хватает, я попытался расслабиться и оторваться от стены. И оторваться от этих глаз.

— Ты меня выслушай, — он сложил руки на столе, как школьник, как он на меня похож, бывает же так. Ладно, с похожестью мы потом разберемся, потому что у меня мало времени.

— Чего у него за хрень за спиной болтается?

— Скоро твоя жена придет.

— Да она на работе… — ляпнул я и осекся, нафига, поговорили бы, и мужик бы ушел, а так до вечера не выгонишь, а с моей, видишь, встречаться не хочет.

— Мне нельзя с ней встречаться, она придет через час, она уже такси вызвала.

Прям он это, так все говорит, что я ему почему-то верю, и прям проваливаюсь в его-свои глаза.

— Ты уже за гранью, я не могу тебя удержать, ты сам выбрал смерть, и ты идешь в смерть, а я иду с тобой, потому что ты смысл моего существования, моя жизнь — это служение тебе на твоем пути. Я не смогу дальше тебя тащить, еще шаг и тебе придется вытаскивать и себя и меня. У тебя было много дорог, но путь один. Но ты спутал свои дороги в узел. Ты выбрал блеф и ложь, а это смерть. Я бы и хотел, как раньше, развести крылом, но не смогу уже, ослабли мои крылья. Не вынесу я тебя, и себя не вынесу.

— Ну, ты прямо эвакуатор, — пафос речи меня взбодрил, и я потянулся к шкафу, там должен быть коньяк на поправку.

— Остановись, переболей и остановись, нельзя больше так поправляться, это все, понимаешь, все-е… — ангел-то прям взвинтился и рванул было в мою сторону.

— Э-э-э… — отпрянул я почти в шкаф, — ты бы сидел, мужик.