Кобель домашний средней паршивости

И Саша показал собаке кулак, чтобы пес понимал, как хозяин относится к его самовольству и плохому поведению. Но Барон в ответ лишь виновато заморгал глазами, а с места даже не двинулся. Он и попытки не сделал подойти к хозяину. Вместо этого он устроился у ног хозяйки и умильно на нее смотрел. А когда момент ему казался подходящим, то он пытался уже более активно обратить внимание Анны на такую замечательную собаку, которой тоже нужен кусочек чего-нибудь вкусненького. При возможности очень-очень большой кусочек.

И это называется воспитанный пес! Саша был очень сердит.

– Ужинать сядете с нами, – распорядилась Анна. – За едой и поговорим про Жеку.

– За едой должно быть хорошо и приятно. Лично у меня аппетит от таких разговоров испортится.

– Тогда после ужина.

Хозяйкой Анна оказалась отменной. И Саша с Надей с удивлением обнаружили, что живут хозяева со своим соседом дружно. Анна до прихода гостей готовила ужин для всех троих. Когда пришли Саша с Надей, она лишь добавила по антрекоту, которые на глазах у всех и поджарила. Отбитые и присыпанные солью и перцем куски мяса лежали у нее в прозрачном пластиковом контейнере. А густого грибного соуса в качестве подливки было так много, что его должно было хватить еще и на завтра.

– Представляю, как эту идиллию мог портить своим появлением Жека.

Друзья прямо воочию себе представили, как в другой какой-то день эти трое вот так же уютно сидят за общим столом, вкусно кушают, разговаривают, шутят, смеются. Настроение у всех троих превосходное, обсуждают какую-то интересную тему, вокруг царит мир, покой и довольствие. И вдруг появляется Жека. И мгновенно все хорошее сдувает. В воздухе повисает напряженность. И даже если Жека не присоединится к ужину, а пройдет к себе в комнату, все равно, это будет уже не то. А если не уйдет? Если усядется за стол? С него ведь сталось бы схватить тарелку с едой и без всякого приглашения.

К мясу с грибным соусом на гарнир была подана отварная картошка. А на закуску Анна выставила из холодильника домашние маринады и соленья.

– Это все я заготавливала летом.

В голосе Анны слышалась гордость. И гости тут же откликнулись похвалой:

– Какая вы мастерица!

И они не покривили душой. Чего тут только не было! И домашняя аджика – измельченные в пасту помидоры, перец сладкий и горький, чеснок и зелень. И свернутые в рулетики баклажаны с помидорами. И соленые грибочки – лисички, маслята, гладышки. И что за грибы! Одни шляпки, маленькие, аккуратненькие, настоящий деликатес. Политые постным маслом да посыпанные колечками лука они так и просились на вилку.

Хозяин достал запотевшую бутылку водки. В ней уже отсутствовала примерно треть. Мужчины выпили по рюмочке под закуску, по второй выпили под горячее и по третьей, последней, когда уже заканчивали застолье. И все. И бутылка, в которой оставалось еще изрядно, была вновь убрана в холодильник до следующего ужина.

– Хорошо, что Жеки нету. Можно спокойно бутылку на полке оставить.

– А он бы взял?

– Вылакал в два счета. И как Аньку угораздило с таким отстоем связаться.

– Я тебе уже объясняла. Молодая была, глупая. На рожу его смазливую повелась.

– Тьфу!

– Не скажи, Жека как приоденется да причешется, очень даже ничего. Бабы на него пачками вешались, а он меня предпочел.

– Вот радость-то!

– Верно говоришь, – пригорюнилась Аня. – Никакой радости. Сначала-то все ничего было, он себя неплохо вел. Работать только не любил, все дома сидел. Какую работу ему ни предложишь, он от всего нос воротит. Устроишь его куда-нибудь по знакомству, перекрестишься, думаешь, все, тут-то он уж задержится. Ведь не работа, а мечта. А нет! Неделя-другая пройдет, тут как тут мой сокол, снова у меня на шее сидит.

– Как же вы жили?

– А так и жили. Я на двух работах, он то на одной, то нет.

– И долго вы жили?

– Восемь лет. Мы бы и дольше протянули, но я вам рассказывала, как он с Муркой моей поступил. Кошка мне от мамы-покойницы досталась, а он ее в мусоропровод спустил.

И Анна утерла слезу.