Кобра

– Нет, это была случайность.

– Но он мертв. Мне не говорят, но я знаю: он должен быть мертв. Мне только говорят «Не волнуйтесь», как будто я маленькая.

Гонсалес мягко посмотрел на нее:

– Он мертв, тут ничего не попишешь, мисс Рэнделл. Скорее всего, он умер мгновенно, даже ничего не почувствовав.

Он не ошибся в Клер. Эти слова не вызвали новых слез, рыданий или всхлипываний, а наоборот, казалось, успокоили ее.

– Да, я знаю. Это лучше, чем…

– Взрыв предназначался для Вас. Дэн, можно сказать, спас Вам жизнь.

Она взглянула на Гонсалеса, предательство проступило яснее в ее глазах.

– Вы думаете, мне от этого легче, лейтенант? Я знаю, что взрыв предназначался для меня. У Дэна не было выбора, он же не добровольно вызвался разорваться на кусочки в моей квартире. Но почему? Что я сделала такого, за что кто-то меня так сильно ненавидит?

– Я пока не знаю. Мы попытаемся разобраться вместе. Вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы разговаривать на эту тему?

Она вздохнула:

– Все лучше, чем лежать здесь и думать о… Дэне. Слезы опять выступили у нее на глазах от шока, изнеможения и скорби.

– По правде говоря, мы не были помолвлены. Вчера я Вам так сказала, потому что это легче, чем все объяснять. На прошлой неделе он попросил меня выйти за него замуж и я ему отказала. Дэн не мог с этим смириться. Он продолжал жить как раньше, заботясь и хлопоча обо мне, как будто я принадлежала ему, независимо от того, что я говорю. Он всегда… как будто я еще…

«Так вот что было вчера в ее глазах», – сочувственно подумал Гонсалес, протягивая ей салфетку из коробки на прикроватной тумбочке. Ее желание порвать отношения Фоулер не воспринял. У него мелькнула новая мысль.

– А кто был Вашим другом до Фоулера?

– Что? А, никого особенного не было. Я встречалась с несколькими мужчинами, когда только сюда переехала, но… ничего серьезного. А Дэн… он постепенно всех вытеснил… как он всегда делал, когда чего-то хотел добиться. Другие… я просто потеряла с ними связь.

– А перед тем, как Вы переехали сюда?

– В Нью-Йорке?

– Если Вы приехали оттуда, то да.

– Я ходила на свидания. Но следа из разбитых сердец отсюда до реки Гудзон за мной не осталось.

– У Вас острый язычок, мисс Рэнделл, – заметил Гонсалес с укоризной.

– Да, это верно, не так ли? – Клер закрыла глаза и повторила уже мягче, – да, я знаю. Наверно, это оружие, которым я пользуюсь слишком часто, иногда еще до того, как на меня нападают. Простите.

– Я не возражаю. Если это помогает Вам чувствовать себя лучше.

Она позволила себе полуулыбку, не больше.

– Наверно, помогает, но вряд ли это может служить оправданием. Возвращаясь к нашему разговору… Я не отношусь к тому типу женщин, из-за которых мужчины сходят с ума. Нет, нет, – добавила она, видя, что он собирается вежливо протестовать, – я не имею в виду… Я знаю, что выгляжу неплохо. Как и любая девушка в наши дни, если только она хочет. Но, скажем прямо, никто не будет драться на дуэли ради моей благосклонности. Я далеко не роза без шипов.

– Ну, хорошо, значит, здесь мы причины не найдем. Расскажите тогда о Вашей работе.

– Как я уже вчера сказала, я там не слишком важная персона. Я еще могу себе представить, что кто-то хочет убить заказчика. Я и сама иногда не прочь. Но меня?! От меня ничего важного не зависит.

– Давайте о семье. Готовитесь унаследовать большую сумму?

– Нет, абсолютно ничего. И секретной формулы чудесного эликсира я тоже не знаю.

Он усмехнулся:

– Уверены?

– Уверена.

– Может быть, у Вас есть нечто, что кто-нибудь очень хочет присвоить? Стоите у кого-нибудь поперек дороги?

– Послушайте, лейтенант, Вы, наверно, слишком много смотрите телевизор.

Клер отвела рукой волосы от лица. Жест показался ему слегка знакомым, но он не смог вспомнить, где его видел.

– У меня собственная квартира в доме, но никто не проявлял желания снести его и разместить там стоянку для автомобилей. Пока, по крайней мере. Я не играю в казино и не спекулирую на бирже. У меня есть машина, но половину ее стоимости мне еще предстоит выплатить банку. И, кстати, натурального меха я не ношу.

Гонсалес рассмеялся.

– Вот еще одна область, которую мы не упомянули. Политика. Вы принадлежите к какой-нибудь политической группе? Кого-нибудь агитировали в последнее время?

– Только компанию, обслуживающую мой дом. Что бы они починили канализацию в подвале. Уж очень воняет.

– Как насчет Ваших друзей? Кто-нибудь занимается политикой, преступной деятельностью и так далее?

– Политикой – нет. В рекламе мы стараемся держаться от нее подальше. ТН это всегда удавалось. После Уотергейта они стали ужасно задирать нос. Преступной деятельностью? Я не знаю. Если бы кто-нибудь этим и занимался, разве сказал бы мне? Большинство моих друзей – из рекламного бизнеса. Некоторые его называют преступлением.

Она положила голову на подушку и закрыла глаза.

Оторвав взгляд от записной книжки, Гонсалес заметил напряженные линии у нее под глазами прежде, чем она моргнула и заставила их исчезнуть, готовясь к следующему вопросу. Ее усилие сделало его усталым.