Кобра

Следуя указаниям Гонсалеса, они, не доезжая до центра городка, свернули налево и проехали полмили по неасфальтированной проселочной дороге. Когда Малчек вышел из машины, его поразила тишина. Ни вскриков детей, ни лая собак, ничего. Позади него открытый автомобиль глухо стукнулся передними шинами о сломанный угол бордюра, а вдалеке виднелись два пыльных следа за пикапом Ван Шаатена и грузовичком Дэвиса. Гарнер и Мартин, ехавшие впереди, уже сидели под сосной, рядом со своим мотоциклом. От его мотора дрожащей дымкой поднимался жар и растворялся где-то вверху среди тяжелых ветвей. Гарнер доложил, что он проверил задний двор дома – одна машина, без каких-либо опознавательных знаков. Вокруг никого.

– Жди здесь, пока не позову, – сказал Малчек Клер, наклоняясь к открытому окну. Она кивнула и он пошел к дому. Ему подумалось: что послужило причиной уединения этого ярко-желтого дома под соснами – деньги или чье-то чувство юмора? Дом был окружен довольно большим участком земли, поросшим сорняками, и шиповник накрепко обвил безвкусный орнамент крыши и стоек веранды. Когда-то отделка была красной, но, как и желтые стены, поблекла от времени и дождей. Камин не горел. Скрипучие ступеньки объявили о его прибытии лучше всякого звонка, а входная дверь распахнулась еще до того, как он добрался доверху. Высокая фигура уставилось на него из проема за сеточной дверью:

– Ты Малчек? – проскрежетал голос, хриплый от пережитых тяжелых времен.

– Хоскинс? – Малчек раскрыл свой кожаный бумажник с удостоверением и приколотым полицейским значком, протягивая его по направлению к двери. Здоровяк едва взглянул на него, гораздо более интересуясь приближающимися от автомобиля Терсоном и Гамбини. Его глаза, напоминающие пулевые отверстия, скользнули мимо их спокойных фигур на Ван Шаатена и Дэвиса, идущих от дороги, скосились на Гарнера и Мартина, сидящих под деревом, а потом на Клер в машине.

– Ты, что, всегда с прицепом путешествуешь?

– Случайное совпадение, – ответил Малчек. – Где арестованный?

– Тут он, у меня, – рука шерифа лениво сняла крючок и распахнула сеточную дверь, которая жалобно скрипнула пружиной.

Без фильтра ржавой сетки между ними, Хоскинс оказался большим мужчиной с красным лицом, редеющими седыми волосами и заплывающим жирком животом. Под его глазом чернел синяк и полоска лейкопластыря пересекала вздувшуюся щеку. Лейкопластырь покрывал лишь часть покрытой коростой царапины, которая тянулась сердитой линией от уха к носу.

– Я вижу, вы с ним не поладили, – заметил Малчек, проходя в длинный и темный коридор, ведущий к заднему выходу из дома. Вдоль правой стены крутая вестница вела наверх, чуть дальше находилась двойная дверь. Еще одна дверь была на противоположной стороне коридора.

– Он парень не слабак, это точно, – усмехнулся Хоскинс, отпуская дверь, которая захлопнулась перед носом Гамбини, только что поднявшегося на веранду. Терсон дотянулся мимо него, открыл ее снова, и они прислонились к косяку, заглядывая внутрь, их куртки распахнуты.

– И ты уверен, что это Эдисон? – продолжал Малчек, оглядывая узкий коридор, старый дощатый пол которого был покрыт пыльными ковриками. Ведущая на улицу дверь в конце коридора висела чуть приоткрытой на старых петлях, она почернела от времени. В доме не чувствовалось присутствия женщины. Это был дом одинокого мужчины, который скупился на каждую минуту, которую ему приходилось тратить, заботясь о себе. Дом, куда приходили, чтобы уйти, аккуратный скорее от постоянного отсутствия, чем от привычки. Совсем как собственная квартира Малчека.

Хоскинс насмешливо глянул на Майка.

– Он теперь не очень-то похож на твое фото. Но он был похож. И я снял с него отпечатки… он сказал, что они подошли.

– Кто сказал?

– Твой человек… как его, Гонсалес? Он сказал мне, что позвонил тебе и ты заберешь от меня эту сволочугу.

– И ты не возражаешь? – это было сказано только из приличия. Малчек знал, что мог забрать Эдисона и без разрешения Хоскинса, и позаботится о бумажках позже.

– Нет, черт бы его побрал, мне он не нужен! У меня есть свои дела, бизнес. С самого начала от него одни не приятности.

Он повернулся и начал взбираться по лестнице, неохотно переставляя ноги.

– Гонсалес сказал, она твоя племянница.

– Шерил Энн? Да уж. Никакого покоя с той самой минуты, как ее титьки показались. Задницей виляет не хуже своей матери. Но это ведь все равно не причина для того, что он сделал? Она ведь еще совсем р…ребенок.

– Конечно.

Малчек мог себе ее представить, они все сейчас развивались раньше времени.