Кобра

Эдисон бережно усадил труп на скамейке, лицом к заливу. Большими пальцами рук он прикрыл его веки. Прохожие будут думать, что невысокий мужчина задремал, и не станут его тревожить. По крайней мере, некоторое время.

Сев рядом с мертвецом, Эдисон вытащил нож из его тела и засунул обратно в чехол под толстым голубым свитером. Потом он достал бумажник коротышки и просмотрел его содержимое. Да, он был методичен как всегда, и вот он, адрес. Крешент Сити, 312 Блейн Стрит, квартира 4в. Сверху неразборчиво были написаны инициалы: М. и Р.

Лениво он переворачивал кредитные карточки, решая, что делать в первую очередь.

Боже, ну и имечко! Калун Фарли Демпстер. От такого кого угодно передернет.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Лихорадка прекратилась в шесть пятнадцать утра. Доктор Аароне приехал около восьми.

Испуганный неожиданным стуком в дверь и движением Клер, когда она поднялась, чтобы открыть, Малчек в тревоге широко открыл глаза.

– А это еще кто?

Клер задержалась у двери.

– Наверно, доктор Аароне. Я звонила ему ночью, когда думала, что ты умрешь.

– Ты… что?

Он с трудом приподнялся на слабых локтях, но был не в силах удержаться, и упал на бок, потянувшись к тумбочке за револьвером.

– Я думала, ты умираешь, – сказала она в оправдание.

– Но я же сказал тебе…

– Да, ты мне сказал. Но если бы сейчас за дверью оказался Эдисон, что бы ты смог сделать?

Малчек мрачно посмотрел на Клер:

– Я буду в порядке через несколько часов, приступы находят быстро, но быстро и выздоравливаешь.

– А что после следующего приступа? Что тогда? А если что-нибудь произойдет во время приступа? Что мне делать?

Стук повторился более настойчиво.

– Я люблю тебя Майк, но ты не прав. Пришло время, когда нам нужно позволить, чтобы шесть или семь человек взяли на себя работу, с которой ты пытался справиться в одиночку.

Она повернулась и вышла, прежде чем он смог ответить, с переполняющей ее виной за собственное предательство, не в силах взглянуть на него, беззащитно лежащего на кровати. Клер не хотела быть правой.

Когда доктор ушел, Клер, стараясь не скрипнуть, повернула ручку двери в спальню и заглянула внутрь. Майк спал, его лицо измучено, но уже не такое бледное на темных подушках. Она притворила дверь и мгновение стояла без движения, размышляя над тем, что сказал доктор перед уходом. Об упрямых мужчинах и неприятностях, которые те причиняют себе и тем, кто их любит. Он намекнул ей, что Майк – это мужчина, который не поддается собственным слабостям, и ей придется с этим жить.

Она уже это знала.

Кроме как в книгах, никто уже не говорит «ты создан для меня». Попробуй встань и скажи, а потом подожди, пока все засмеются. Но если каждый раз, когда ты смотришь на него, перехватывает дыхание и ты готова умереть ради него и не жить без него, и если все теряет смысл, кроме него, то что еще это может быть? И разве вымытая тарелка или выглаженная рубашка не такой же язык любви, как «о, дорогой» или «твои горящие губы прижались к моим»?

«Возможно, – неожиданно заключила она, – я и расхожусь во взглядах с феминистками, но как должны справляться с этими погонями и убийствами обыкновенные люди. Как я, обыкновенная девушка, у которой время от времени пригорает омлет и которая пришпиливает свои оторванные подолы булавками, могу иметь дело с неординарным гневом и целеустремленностью в глазах такого мужчины, как Майк».

И еще хуже: как ей оправдаться перед тем упреком, который заменит их, когда он узнает, что она обратилась за чьей-то помощью.

Он не узнает. Она ничего не скажет и пойдет мыть тарелки, надеясь на то, что помощь прибудет раньше, чем ей придется признать, что она отказала своему мужчине в праве принимать собственные решения.

В девять сорок пять зазвонил телефон.

Она была так ошарашена этим, что прежде чем поднять трубку, с минуту смотрела на телефонный аппарат. Дверь в спальню распахнулась и на пороге возник Майк.

– Алло, – осторожно сказала она.

– Это Клер? – раздался голос, которого она не узнала.

– Извините, вы, наверно…

– Клер, это Клайд Реддесдэйл. Все в порядке, тебе нечего бояться… если только, конечно… Ты одна?

– Нет… Нет… Рядом Майк.

Майк, несомненно, был рядом. Кипевший от ярости, которой Клер не смогла бы вообразить на человеческом лице, даже его руки, стискивавшие дверные косяки, выглядели сердито.

– Что… Что ты наделала? – проговорил он.

Голос в трубке продолжал:

– Теперь, Клер, я хочу, чтобы ты внимательно выслушала меня. Если я знаю Майка, ему понадобятся доказательства, что…

Майк уже был рядом с ней и выхватил трубку. Он слушал с минуту, затем заговорил:

– Она тебе позвонила?

Он послушал еще, затем тяжело опустился на кушетку, безжизненно и покорно.

– Демпстэр? Демпстэр?

Из трубки до Клер доносился голос Реддесдэйла, не перестававшего говорить. Она дотронулась до Майка в знак поддержки. Тот не ответил, даже не заметил ее руки на своем колене. Она почувствовала, как слезы поднимаются и переполняют ее глаза. Что она наделала?

Он все еще слушал, кивая, с закрытыми глазами.