Кобра

Он потянул ее от дерева, но почти сразу же натолкнулся на что-то еще.

– Осторожно. Здесь упавший ствол.

Клер протянула вперед руку, нащупывая мокрую ткань его куртки, а затем горизонтальные края шершавого ствола.

– Давай мы через него переберемся и отдохнем.

– Хорошо. – Майк согласился с ее предложением без энтузиазма, но начал двигаться вправо, прижимаясь к дереву. Оно не было таким большим, как то, что они использовали в качестве мишени в лесу несколько дней назад. Воздух проплывал над его поверхностью и касался лица Клер, нежный зефир по сравнению с неистовым ураганом, завывающим наверху в ночи. Внезапно Майк качнулся влево, и она выпустила его руку. Послышался треск, а затем наступило молчание.

– Майк!

– Я здесь. Ствол прогнивший, с дуплом на краю. Иди вперед, и ты найдешь меня.

Почти сразу же ее пальцы нащупали провал в сломанном стволе, и она, пробираясь вдоль внутренней поверхности, чуть не упала на Майка, который сидел на мягкой подстилке из старых папоротников и гнилой древесины. Он поймал ее и на мгновение прижал к себе, прежде чем усадить рядом спиной к стволу.

Где-то очень высоко ветер бушевал в ветвях, как бешеное животное, мечущееся в безвыходном лабиринте. Внизу же он двигался через лес с тихим шепотом, а дождь казался не больше, чем водяной пылью. Вокруг колыхались и шелестели папоротники, и это было очень слабым эхом неистовства, творящегося наверху.

– Ты думаешь, он пойдет за нами?

Каждое движение папоротника, казалось, скрывало какую-то угрозу.

– Пока нет. Может быть, вообще не пойдет. Может быть, уже идет. Я не знаю.

Это был до странного неоднозначный ответ, и Клер, дрожа, прижалась к Малчеку, ища поддержки. Но ее не было. Только ответная дрожь, переходящая в конвульсивные спазмы. Его руки становились все холоднее.

Снова начинался озноб. Он поднял руку, на которой бледно-зеленым маячком в темноте светились часы.

– Точно по расписанию. Десять минут одиннадцатого.

– О, Майк, только не это, – Клер прильнула к нему, скорее пытаясь согреть, чем согреться самой. Озноб сотрясал Майка неровными судорогами, и его зубы выбивали дрожь во влажном воздухе.

– Все не так плохо, как в прошлый раз. Я, конечно, не утверждаю, что чувствую себя прекрасно… – его голос постепенно заглох.

Но все-таки теперь это было переносимо. Возможно, предстоящая лихорадка тоже будет менее жестокой. Это может означать разницу между жизнью и смертью. Конечно, спасаться бегством под холодным дождем в мокрой одежде – вряд ли лучшее лекарство от малярии. Но, по крайней мере, от пневмонии могут вылечить.

Внезапно за деревом зашелестели папоротники. Сильнее, чем раньше. Майк скорее почувствовал это, чем услышал. Что-то или кто-то шел с другой стороны поваленного дерева. И приближался. Надежда, что это может оказаться Гамбини, Терсон или лось, вспугнутый бурей и суматохой на шоссе, рассеялась при первом же звуке.

– Чертов легавый, я до тебя доберусь!

На мгновение Малчеку подумалось, что их обнаружили, но голос продолжал монотонно бормотать, и его тревога немного утихла. Он замер, как затаившееся животное. Клер сжалась, не дыша, рядом с ним. Снова начался приступ озноба, и Майк собрал в кулак всю свою волю, чтобы дрожь через папоротник не выдала их Эдисону, который остановился за стволом упавшего дерева. Они слышали его тяжелое дыхание и почувствовали толчок, когда тот, сев на землю, прислонился к стволу, чтобы передохнуть. Их от Эдисона отделяли всего несколько футов дерева. Голос Эдисона прокричал, заглушаемый шумом деревьев и ветром:

– Я вернусь домой с твоим скальпом, маленький негодяй! Беги, беги! Я иду следом за тобой!

Ствол вздрогнул еще раз, когда Эдисон, оттолкнувшись, встал и пошел сквозь заросли. Внезапный свет вспыхнул над головами Клер и Майка, перемещаясь на поблескивающую папоротниковую массу. Яркие капли дождя сверкали на темно-зеленом фоне, оставаясь перед глазами, даже когда луч фонарика Эдисона стал удаляться в другом направлении. До них еще доносился его голос, бормочущий что-то, как далекая программа плохих новостей, а потом все затихло, кроме рева вихря и шуршания папоротника. Малчек с удовольствием прикончил бы Эдисона, но озноб означал, что он не мог как следует управлять собой, мог бы неточно прицелиться, и если бы промахнулся… Слишком рискованно, лучше выждать.

Он убрал руку от лица Клер. Дрожь еще раз сотрясла его, но Майк смог ее подавить. Клер обняла его еще крепче, и ее теплое дыхание проникало сквозь свитер. Майк зарылся лицом в ее мокрые волосы, ощущая вкус дождя на губах.

– Все будет хорошо, крошка. Мы прорвемся.

– О Майк, я люблю тебя.

– И тебе все равно… чем… кем… я был?

Вопрос, который он твердо решил никогда не задавать, все-таки вырвался наружу во время очередного приступа дрожи.

– И кем когда-либо будешь. Я не могу это остановить, это часть меня. Ты часть меня, разве ты не видишь? И я часть тебя, – она засмеялась, захихикала на грани истерики, обдавая его щеку своим дыханием. – Если я часть тебя, ты не можешь быть плохим, я никогда ни к чему не присоединяюсь, если не уверена на сто процентов.